Марина Ермак - Дыхание

Сказать?
Скажу, что ты
особенное небо,
особенная даль.
Нарисовать
глаза твои?
Как долго в них я не был,
Как длительно искал!
Найти
твои следы?
Порой бывает это трудно сделать,
Но лишь порой.
И вот бегу к тебе я,
Бегу я к сцене за тобой.

И я скажу,
и нарисую,
и найду
Твоё особенное небо,
твою особенную даль!

Ещё темнота за окном. Часов только пять.
Но веки открыты: не хочется спать.
Зная, что тебе уже тридцать,
Только кошмар мне может присниться.
Зная, что скоро увижу улыбку твою,
Я плачу тихонько и немного грущу.
Знаю, танцы будут и пьянка опять,
Знаю, радостно будут тебя поздравлять,
Знаю, всего этого мне ни за что не понять.
Так не лучше ль накрыться подушкой
и часочек поспать!

Давай забудем, кто ты,
Сбежим от всех тайком;
На сцене разбросаем ноты,
По ним пройдёмся босиком…
Кто я, забудем мы вдвойне
И крепче друг к другу прижмёмся.
Давай мы помашем луне
И звёздам мило улыбнёмся.
Ни нежности, ни слов не надо,
Мы просто рядом посидим.
Поверь, я бесконечно рада,
Что ночью этой наше прошлое простим.
Со сцены спустимся мы осторожно,
Зажжём две восковые свечи.
Желание становится возможным,
Но пока немного давай помолчим.

Я прихожу в дом к бабушке.
Она одна. Она молчит.
И вяжет всё: носки, шарфы и варежки.
Она одна. Она грустит.

Но здесь, сейчас, вот в этот день
Лицо её всё ярче, всё светлей,
Ведь мы сегодня отмечаем
Её семидесятилетний юбилей.

Она всегда нам дарит нежный взгляд,
Готовит вкусно в своей квартире.
Но иногда глаза её от слёз блестят,
Глаза, яснее которых нету в мире.

Её добро, тепло и помощь в трудный час
Нам так необходимы в жизни.
Твоя улыбка, бабушка, для нас
Ну никогда не будет лишней.

Я поднимаю свой бокал хрустальный
Чуть-чуть дрожащею рукой
За то, чтобы была здорова ты и счастлива,
За то, чтобы всегда была в душе ты молодой!

Я закрою ладонью уста,
Чтоб не вымолвить лишнее слово.
Тебе помощь нужна, доброта
И духовная в мире опора.
Я отброшу мысли назад,
Чтоб присесть на краешек сцены,
Чтоб в твои посмотреть глаза,
Ведь они для меня так бесценны.
Я сожму твою руку в своей,
Ведь я знаю: всё это не зря!
Но ты тихо сказала: «Не смей,
Не утешай меня, нельзя…»

В памяти стереть страницы,
Ненужные, грязные, чёрные.
Из жизни вычеркнуть лица
Далёких и старых знакомых.

Про любовь забыть на минуту.
Свою боль запрятать подальше…
Не бойся, я больше не буду
Ругать тебя из-за грудного кашля.

Кури, если хочешь, хоть сутки,
И пей, сколько влезет в тебя.
Мне только страшно и жутко
Видеть, во что ты превращаешь себя.

Сыграй мне на флейте сонату —
Отрой свою душу игре.
Но только прошу, не надо
Всё время думать о ней!

Недавно смотрела «чеховский дождь»
И абсолютно всё поняла:
Среди людей ты Машу уже не найдёшь.
Иван, она стала тенью тебя.

Нежданно век моих коснулся дивный свет:
Вошла на сцену ты – не стала тени, сна.
Сияние твоё на много-много лет
Согрело душу мне, спасло меня.

Ты загорелась, вспыхнула, сверкнула,
А я растаяла, как будто снег.
Ты мне желание любить вернула,
И я благодарю тебя за этот свет.

Я прихожу в театр, в этот мир,
Где обрела душа твоя покой и сон.
Ты появляешься на сцене – в тот же миг
Весь зал театра твоим светом озарён!

Гудки в руке, гудки
И телефонная пластмасса…
У тебя, родная, впереди
Опасно на́чатая трасса.

И грустно понимать,
Что все твои друзья вокруг
Бросаются тебя спасать,
Осознавая, что не спасут.

Не трасса это даже,
А пропасть, бездна, водопад.
Пойми, Анюта, старанья наши
Не возвратят тебя назад.

Не слушай ты советов, бредни,
А прекращай бежать по трассе.
Всё равно твоё слово будет последним,
Но… тишина в телефонной пластмассе.

Увидела я случайно
Три еле заметных морщинки у глаз…
Анюта, забудь недомолвки и тайны,
Которые были меж нас.

Увидела я осторожных
Две искорки от былого огня…
Прости за всё, если сможешь,
Юлю, Машу, Ивана, меня.

Нас разделяли лужи
И огонёк жёлтых штор.
…Кто-то родной тебе нужен,
Чтобы радовал взор,

Чтобы украл печали,
Всё время был рядом с тобой.
Только… жёлтые шторы молчали,
В ночь унося покой.

Я уходила без шума.
Тихо шуршал мой плащ…
Боли больше не будет:
Одиночество – лечащий врач.

Две тени чернеют в углу
И что-то шепчут друг другу стыдясь.
Стоит она, а он на полу
Целует ей руки всласть.

Глаза его лихо блестят,
Губы застывшие вторят: «Прости».
А девушка нежно, устало
Шепчет тихонько: «Уйди! Отпусти!

Зачем унижаться так предо мной?
Ты выбрал свой путь – уходи».
Но жалобно взглядом её он обвел
И вымолвил снова: «Прости».

И губы её, и тело дрожат,
Сердечко так выпрыгнуть хочет.
Но пытке этой нету конца,
Терпеть же бедняжке нет мочи.

Мысли девушки только о нём,
Она же ему совсем не нужна,
И знают прекрасно об этом втроём
Страдание, Ложь, Тишина…

Всё те же две тени чернеют в углу,
Друг друга за плечи обняв.
Скажите же, люди, начистоту,
Кто виноват, а кто из них прав?

Я написала имя в тетради
И обвела его красной тушью —
Ты теперь сможешь, не глядя
В глаза мне, рассмотреть мою душу.
Я познала жажду высот,
Когда оказалась на дне.
Я сумела сыграть без нот
Мелодию о тишине.
Случайность встреч и слов
Давно похоронила в сердце,
А если вам скажут, что нежность – любовь,
Не верьте в это, не верьте!