Array Сборник - Наш адрес – Советский Союз

Бабушка Таня скрупулезно рассматривала гостинцы и раскладывала по сундукам, стоящим в избе в ряд в красном углу. Сладости припрятывались так, чтобы мы, дети, их не нашли. А приезжали на каникулы к дедушке и бабушке из разных городов до шести человек.

Несмотря на скудность деревенской жизни, как можно оценить ее с позиции настоящего времени, лето пролетало весело и стремительно. Больше всего ждали, когда в саду поспеют вишня и яблоки.

Дедушка Ваня забирал старших детей на колхозное поле трудиться взамен бабушки, которая оставалась с младшими хозяйничать в доме.

Бабушка, управившись по хозяйству, часто звала нас пойти в вишняк, как называли в деревне сад с вишневыми деревьями, чтоб посмотреть, не поспели ли ягоды. Так и говорила: «Пойдем, посмотрим, скоро ли нас Васютка сладкой ягодкой угостит». Опять же для меня, тогда ученицы начальных классов, названное имя с вишней не ассоциировалось.

Когда была уже в пятом классе и начали изучать ботанику, на одном из уроков речь зашла о Мичурине и его работах по выведению новых сортов различных садовых растений. Я подняла руку и сообщила, что знаю один из сортов вишни, якобы выведенный Мичуриным, а название этой вишни – «васюткина». Учительница, посмотрев на меня, сказала, что о таком сорте не слышала и надо бы мне выяснить, откуда у меня такие сведения. Я спасовала.

Вернулась после уроков домой расстроенной и стала расспрашивать маму, откуда название у любимой нами вишни. Тогда-то узнала историю, ставшую одной из страниц жизни нашей семьи.

Было у моего деда Ивана и бабушки Татьяны к началу Великой Отечественной войны семеро детей. Четверо старших к тому времени уже обзавелись семьями и разъехались по разным городам. Дома остались две младшие девочки – двух и семи лет – да один из мальчишек, уже повзрослевший – Василий, или, как его называли дома, Васютка. Было ему шестнадцать лет. Окончил он в школе только семь классов и пошел трудиться в колхоз, чтобы помогать семье.

В начале войны, когда началась мобилизация мужчин на фронт, деду Ивану было уже больше пятидесяти лет, его в армию не призвали, а так как он был грамотным, назначили вместо уходившего на войну председателем сельсовета.

Васютка просился на фронт, а его по недостатку положенного возраста не призывали.

Те места, где они жили, бои обошли стороной. Только в то время военной жизни всем доставалось несладко.

Год еще трудился Васютка, как взрослый мужик, на колхозных полях и везде старался успеть да дома помочь. Но пришел срок, и получил Васютка повестку явиться на сборный пункт. Проводили его и стали ждать весточек с фронта. Приходили письма не очень часто, коротенькие и с обещанием скоро вернуться.

В дома односельчан одна за другой приходили похоронки. Все труднее было ожидание. Год прошел, и другой… Шли письма до 1944 года. И в госпитале он с ранениями побывал, оттуда – в строй. Военные сводки давали надежду на скорую победу. Однако не суждено ему было вернуться… Ближе к победной весне пришла в дом черная весть о его гибели. Черствые строки, которые, казалось, уже намозолили глаза всем, увидевшим горе, теперь прочла и мать: «В боях за освобождение… погиб смертью храбрых».

Держала Татьяна в руках письмо, а рядом две девочки, подросшие, смотрели на мамины слезы и тоже в плач. Вытерла мать глаза да пошла в сенцы к жернову намолоть ржи на лепешки, чтоб накормить семью. Только тогда дала волю слезам – лились они ручьем в муку, только этих слез никто не видел. Когда к вечеру вернулся Иван домой, без слез подала она ему листок. Ушел муж в хлев, долго не возвращался в избу, а вернувшись, сказал: «Надо жить, мать, и для детей, и за него». Никому не рассказывали о своей беде, и каждого односельчанина, ждущего кого-то из родных с фронта, успокаивали: «Ждите, верьте, придет…»

Недалеко от деревни был сад, посаженный еще помещиками, которым когда-то принадлежала деревня. Называли этот сад в деревне барским. В том саду росло много фруктовых деревьев и экзотических растений, приносящих в прошлом гордость как хозяину, так и деревенским жителям.

Во время войны, когда уголь не завозился, при наступлении холодов топить в избах печи было нечем, и шли люди вырубать деревья в том саду. Однако правление сельсовета постановило во что бы то ни стало сохранить сад. Иван, знавший к тому времени все посадки в саду, часто уходил в сад, ссылаясь на необходимость охраны, и чтобы побыть одному.

Пришел май 1945 года. Люди праздновали Победу. Весна выдалась такой солнечной, нарядной, как будто вся природа ликовала вместе с победителями. Принес Иван домой саженец вишни из того сада. Сказал: «Нет у нас ни места, ни могилки, где Васютку помянуть можем, – так посадим эту вишенку, пусть нас своими плодами радует. Сорт хороший. Мы с ней, как с живым сыном, разговаривать будем. Посадим в конце огорода, чтобы никому в глаза не бросалась. Пусть Васютке привет от нас передает».

Шли годы, и мирная жизнь понемногу брала свое: вернулись с фронта мужики, оставшиеся в живых, возрождалась колхозная жизнь. Саженец, посаженный Иваном, прижился и быстро дал новую поросль. С горечью смотрели родители Василия на подрастающие деревья, а летом, когда созревали ягоды, собирали их в корзинку и шли в церковь соседней деревни, каким-то чудом сохранившуюся, не разгромленную и не разграбленную революционерами-большевиками, чтобы раздать вишню прихожанам, при этом просили помянуть убиенного воина раба Божьего Василия.

За семь – десять лет уже не одно, а несколько деревьев давали урожай вкуснейших ягод. И начали называть тот клочок земли «Васюткиным вишняком», а про вишню стали говорить, что она Васюткина.

Настоящий вишневый сад разросся за огородом деревенской усадьбы моих дедов. Повзрослели их младшие дочки, уехали учиться в город. Остались старики одни, и стали на время каникул встречать внуков.

Повзрослела и я. У дедушки выяснила, что сорт той вишни назывался «владимирский», или в просторечье – «Владимирка». Но у нас в доме навсегда осталась в памяти как «Васюткина».

Беда потери сына не могла не оставить рубцов на сердце матери. Стала моя бабушка Таня часто жаловаться на боли в груди. В деревне не было даже фельдшерского пункта, только фельдшерица принимала больных на дому и давала им направление в районную поликлинику. Ездить в направлении «туда-сюда» в район, чтобы получать необходимое лечение, было проблемно из-за транспорта и большой траты времени. Решила тогда моя мама забрать мать на время к себе, чтобы подлечить ее в городских условиях. Остался в доме за хозяина один дед Иван. Трудно было старикам расставаться. К тому же дед был старше бабушки более чем на десяток лет. Были они всегда дружными, любящими, а тут оказались разлученными. Почтальонша, работающая в деревне, часто не могла принести вовремя письма от бабушки деду и не могла вовремя забрать письма от него, а потому письма получали с большим запозданием. Телефонная связь была в деревне часто недоступна. Так и случилось, что письмо уже от соседей, сообщающих о смерти деда Ивана, пришло тоже с большим запозданием. Умер дед скоропостижно от инфаркта, похоронили его дочери, живущие в Рязани. Больше ничего не сообщалось.