Сборник - Мы все немного у жизни в гостях

Полночь. Вселенский зазнайка
Кротко пред музой божится.
Днём голодает, тает,
Ночью мчится, как птица!..

Утро. Скрип эшафота.
Солнечный луч – лезвие.
С крыльев бумажных – вот он! –
Брызнула кровь-слеза.

Зáрево Владивостока [1] Осип Эмильевич Мандельштам скончался в пересыльном лагере Владперпункт (Владивосток) от сыпного тифа. Тело Мандельштама до весны вместе с другими усопшими лежало непогребенным. Затем весь «зимний штабель» был захоронен в братской могиле. ,
Тиф, пересылочный тракт.
Тихо скончался Осип,
Гений, гордец, чудак…

Сколь наши домыслы причастны
К свершённой гибели земной?
Вот правым глазом, взором ясным,
Марина воскрешает строй

Беспечной королевы звука.
Она вдали, она над всеми!
Так смотрит девочка из тени
На крепкую мужскую руку.

А левый глаз – беды соринка,
Груз вéковый прожитых лет.
Увы, не расточит слезинки
Фотографический портрет.

Уж тень Елабуги припала
К руке злодейской, и злодей
Взалкал и следует за Ней,
Он приготовил смерти жало!

Два разных глаза, два крыла…
Подуло к полночи прохладой.
Она очнулась и ушла.

Елабуга, будь ты неладна!

Я мог её остановить,
Отнять верёвку, выждать время,
Забыв о том, что русский гений
Свободен быть
или не быть.

То ли цыкнула мать над шалостью
И нахмурилась от усталости,
То ли корень прирос к окончанию,
То ли скрыпнули створы Татьянины,
То ли Богу шепнула уродица:
«Отче, родинка выпала с Родины!»
Но заплакала церковь Мценская
Над головушкой Вознесенского.
Аве, Оза…

«Бойтесь Иосифа Бродского!
Его криптогенный разум
Гордиев узел плотский
Сéчет стихом-Александром.

Ахматова (слышали новость?)
берёт его на поруки.
Анна Андреевна, Бродский –
окололитературный трутень!

Его писанина – мóрок.
Он жерновами двустрóчий
Музы свободный росчерк
сжимает до боли в точку!»

«Если не чувствовать боли,
кто через век поверит,
что жили не только моли
в складках сгнивших материй…»

Иосиф раскурил заначку,
стряхнул неаккуратно пепел
и тронул ящерицу-рифму.

Она казалась неживою,
лишь глотка втягивалась мерно
при каждом вздрагивании кожи.

«Дела! – сказал себе Иосиф. –
Скрипит в уключинах Харона
Трахея рифмы сладкозвучной…»

Когда в имениях Хрущёва
О красках рассуждал бульдозер,
И нормой главного закона
Был гнев партийно-всенародный,
Собрал Иосиф всё, что было,
А было Йоське двадцать лет.

И фрезеровщика кормило
Сменил на прозвище «поэт».

Но норма главного закона
Была завистливой и жадной.
И фрезеровщики поэту
За тунеядство дали срок.
Сто-оп!
Тунеядство – выше нормы.
Оно, как воз телеги смрадной,
Парит!
И чувствуется лето
Сквозь кучи смёрзшийся кусок.

Ну вот и всё. Молчит Иосиф.
Умолкла избранная лира.
Ведь всё кончается когда-то,
Как день, как ночь, как мы с тобой.
Но что так ум и сердце просят
Привстать над дерзостями мира,
Вчитаться в «Сретенье» [2] «Сретенье» – стихотворение И. Бродского. и плакать –
Алкáть над Йоськиной судьбой?..

От планетарных притяжений,
Кардиограмм сердцебиений,
Не начатых стихотворений
(недолетевших НЛО),
Остался на бумаге росчерк,
Машинописная строка
И дней дождливых облака,
Венеция…
И остров Мёртвых [3] Остров-кладбище в Венеции, именуемый Сан-Микеле. .

Ах, как пахнут его подорожники!
За страницей листая страницу,
Я листаю цветущие донники
Хоботком, как пчела-медуница.

Горьковатый в речах и помыслиях,
Неприметный парнишка фартовый

Про Николины [4] Никола – деревня, где вырос Николай Рубцов. выплакал выселки
Сладкозвучным Орфеевым словом.

Я пишу эти строки в Испании.
Солнце жарит, как tóro [5] Toro (исп.) – бык. полуденный,
А вокруг в придорожной окалине
Медоносят Рубцовские улеи!..

Я бежал, я надеялся: тысячи
Километров, скитания дальние
Припорошат Николины выселки
И окольные зовы астральные.

Нет! Не вышло – далече от Родины
Встрепенулся во мне укоризной
Звон малиновой церкви Николиной
На заснеженных хóлмах Отчизны.

Умер морщинистый топ-человек,
Века ровесник, ровесник-век.
Умер глашáтай, трибун, сибарит.

Ох как, товарищи, сердце болит!

Сердце, кто может тебя обмануть?
Женька же бабник, лизун и по грудь
мазан хрущёвским партшоколадом.
Нам, олимпийцам, такого не надо!

Нет уж, послушайте, блеф-господа:
Умер хронолог российский. Да,
Умер нежнейший гражданский пиит.

Ох как, товарищи, сердце болит!

Вы поглядите в глаза его-ямы:
Ба… Бабий яр,
Не фейк в инстаграме [6] Социальная сеть (Meta Platforms), деятельность которой признана экстремистской на территории РФ. – Прим. редактора. !

Видите стаю поруганных птиц,
Пойманных в небе, замученных,
ниц
павших,
ВИДИТЕ?
То-то!
Увидевший это
скажет: «Я знаю в России поэта,
бабника Женьку –
Иного не сыщете!
Смерть его ищет, но тысячи тысяч
строк журавлиных, над яром взлетая,
в небе курлычут,
поэта
тая!

Гад в инстаграме танцует фламенко:
– Умер сегодня поэт Евтушенко.
Умер Ев-ГЕНИЙ, российский пиит!

Ох как, товарищи, сердце болит…