Ирина Вольных - Мрачных сосен тихий шёпот

Надвигались пухлые серые тучи,
Этот день почти миновал.
Под ногами камни, песок сыпучий…
Мне плечи закат целовал.

На востоке небо темнело сильнее,
На западе – солнце не спеша уходило
И самые кромки деревьев алели,
Пока гроза спокойствие хранила.

Ветер зашумел зелёной листвой,
Песок полетел у самой дороги.
Я стою, предвкушая покой,
А песчинки врезаются в ноги.

Все давно разошлись по домам.
Осталась лишь вечерняя прохлада.
Воздух всё бьёт меня по щекам:
«Уходи, тебе стоять здесь не надо».

Мне плечи закат целовал
И ждал, что я обернусь.
А дождь даже не знал,
Что из-за него я здесь остаюсь.

Я к голове пришила уши вплотную,
Чтобы не слышать мерзкую ложь.
Ты говорил красиво, но всё впустую,
Твой голос вызывает лишь дрожь…

Губы сомкнула и иголкой прошлась,
Чтобы голос мой выхода не находил,
Чтобы больше не могла о любви кричать,
Чтобы ты на зов мой не приходил…

Я глаза зашила шёлковой ниткой,
Только бы не увидеть твоего лица.
Вышивание теперь кажется пыткой,
Но я больше не влюблюсь в подлеца.

А пропасть в душе ничем не зашьёшь,
Какой бы не была мастерицей умелой.
И, желая того, чувства свои не убьёшь:
Остаются, сколько бы душа не горела…

Я не встречала такой черноты
Ни в одной живой душе,
Пока мне не встретился ты,
Пока я не доверилась тьме.

Коснувшись твоих пороков,
Я нашла отражение своих.
Грехи не имеют годности сроков,
Коль помнят грешники их.

Пусть тлеет тело в земле,
Душа твоя меня навещает.
Правда открылась мне:
И тёмные души не умирают.

Ночным мотыльком обернувшись,
Не даёшь мне покоя теперь.
Больше не смогу увернуться,
Да мне и не хочется, нет…

Твоя тьма меня уничтожит,
Даже если тебя не стало
Той дождливой осенней ночью
Около старого гнилого причала.

Твоё лицо покрывает майский рассвет,
Что нежностью розовеет робко вдали.
Всегда в моих глазах появляется свет,
Когда серо-зелёные вижу напротив твои.

Как терновник пальцы наши сплетались,
Только не было острых шипов или боли.
Мы ведь раньше никогда не влюблялись,
Так можем ли это называть любовью?

Я соберу утром букет из горькой полыни
И высушу его среди книжных страниц.
У меня на полках не только истории жизней,
Но и вечная смерть юных цветов из теплиц.

Пылью руки навсегда и навечно покроются,
Не смыть с них твоих поцелуев в полночь.
Сердце, обещаю, больше никому не откроется,
Но и для тебя в нём осталась терпкая горечь.

Выходя босиком на бескрайнее снежное поле,
Сперва ощущаешь что-то новое, «интересное».
Прикосновения льда кажутся необычной любовью,
Онемение в пальцах – слишком малое бедствие.

И думаешь, что всё обязательно стерпится,
Ведь ради снежных красот можно и умереть.
Вот только, ничего никогда не изменится —
Снег не растает, холодному не потеплеть.

А ты всё идёшь, понимая, что холод уже глубоко,
Но и назад по тем же следам идти очень долго.
Растопить бесконечность собой не так-то легко,
Мороз вонзает иглы вслед кровавым осколкам.

Можно выбраться, вернуться к себе и теплу —
Его бесконечность начиналась с нуля.
Ты ещё почувствуешь разность температур,
От равнодушных спокойных полей уходя.

Пока ноги идут, развернись в иную сторону.
В начало возвращаться не стыдно порой,
Иначе когда-нибудь замёрзнут ноги голые
И снег твою жизнь навечно закроет собой.

Мост не сгорел – он рухнул в мгновение,
Сбросив нас в болото, что гниёт в глуши.
Я хочу выбраться, я жажду спасения
Моей багульником уже цветущей души.

Позеленевшие доски проплывают рядом,
Ржавые гвозди стремятся дотронуться шеи.
Я, наверное, отравлена каким-нибудь ядом,
Но не водятся здесь опасно-голодные змеи.

Мы лишь топим друг друга с остервенением,
Нам не построить новых прочных мостов.
Лето сменится печальным осени пением,
Нам не увидеть снова растущих цветов.

Неправильно и безумно сильно мечтаю
О днях, что никогда не настанут для нас,
Когда льды в Антарктиде, рыдая, растают
И обретёт новые краски истории сказ.

Ты просто не думаешь, не представляешь,
Как велики мои чувства больные, тяжёлые.
Я так хочу встретить тебя, не расставаясь
Больше в небе серыми птицами вольными.

Через край и любовь, и неизбежная боль,
В которых утопает мой маленький мир.
Во мне нет айсбергов, снежных высоких гор,
Но плавится что-то до ломоты в груди…

Я проведу тебя по полям необъятным,
По лугам, где клевер ноги щекочет.
От запаха леса станем мы пьяными,
В болотных гущах печали утопим.

Ты пробовал чай на сосновых иголках?
Я сварю тебе на костре этот отвар.
После будем бродить по потёмкам,
От ходьбы бесконечной приятно устав.

Шелест платья или листвы – не понять,
Хочется шептать тебе с такою же нежностью
Слова, что льдом успели в горле застрять…
Не хочу нарушать твою безмятежность.

Только в доверии я руку могу протянуть,
Только одному-единственному человеку.
Не желаю больше медлить. Ничуть.
Я проведу тебя в своё глупое сердце…

Память моя – жестокое наказание,
Проклятие, кара и месть ни за что.
Я помню тонкое счастья звучание,
Но знаю: уж давно всё это прошло.

Годы по сторонам нас рассыпали.
Нет общего, осталось лишь частное.
Можно ли в такой мере выспаться,
Чтобы забыть надежды напрасные?

Точка поставлена рукой неуверенной,
А после я пером ещё добавила две.
Стоило тебе напоследок довериться,
Но теперь говорю всё только себе.