Елена Брюс - Стихи эпохи вырождения

придумал нам имя,

Написал его палкой на берегу,

Прочитал его вслух и ослеп.

Мы – нерадивые пасынки Бога,

Начинаем молитву со слова аминь.

Мы – топоры, зарытые в лоно стога,

Мы – утром янь, вечером – инь.

Мы лодочки из сосновой коры

В руках гомонящих детей.

Мы кузнечики, запертые в коробки.

И те, кто роняет их и поднимает – мы.

Мы прожили одну жизнь.

Мы купили ее за сотню смертей.

***

Жара. Покой. Хромой конек рассвета

Далеким топотом линчует горизонт,

И катит под откос повозка лета,

Поскрипывая хлипким колесом.

Испарина росы у тишины на лбу,

Немеют губы. В крике рвется рот.

Древесный воздух

с шаром красным на горбу

Встает фантомом бледным из пустот.

Над сонным маревом грозу пророчат

Пугающие высвисты дроздов,

Из клювов рассыпая многоточия

На скудные останки слез и слов.

***

Была черной земля, стала белою.

Крутит грязью забрызганный шар,

Щуря око луны осовелое,

Облаченный в небесность гончар.

Замораживал сгусток рябиновый,

Чтобы горечь ушла в беспросвет,

Ямы-раны залатаны зимами,

Мать-природа, к чему твой навет?

Бог со мной…

Я иду против матери,

Опьяненная ядом постов.

И трещат буреломы на скатерти

Бледнолицых крахмальных снегов.

Далекая моя, искомая, разбитая.

Дистанционные столбы? года!

Дождями летними наотмашь перелитая,

Дорога к дому, ты меня ведешь куда?

Лежишь лежмя, не сочетаясь перепутьями

С тропой зеленой. Вмятины поджав,

Несу с собой чужие души. Между прутьями

Железной клетки ветер тих и ржав.

Шаги ссыпают в небо околесицу,

Тоска бредет уныло в стойла повестей.

Мне б бросить всё! Да где она поместится-

Котомка жизни прожитой моей?

Иду, тебя считая сном. Туманами

Холодными после пожарищ так легко дышать..

Зверьми рыдают тучи над капканами.

Легка земля для созданных летать.

***

Переменчиво небо ночей,

На арканы ветров лает месяц.

Миллиарды дрожащих свечей

Безвоздушный гирляндой развесил.

Ни одной не погаснуть во мгле,

Ни одной не увидеть без боли,

Смерть закована в тонкой игле,

В ее платье закутана воля.

Тяжелея хрустит шестерня,

По окружностям стрелки плетутся,

Временная сжимает петля

Бесконечность парабол и функций,

Каждый вдох на отрезки деля.

Дай мне встретить тебя и исчезнуть,

Черноты преисполненная

Моя белая снежная бездна.

***

Корабль мой лег, как кит забитый, замертво

Неистовым бренчаньем гарпунов,

А матросня хохочет: «Боже, дай ему

Святого царства, в ад он не готов!»

Смердят бока его древесными волокнами,

Слепой штурвал до черных ссадин стёрт.

Я возвращаю будущее в прошлое,

Вхожу, как Цезарь, в каждый новый порт.

А волны живы… Столько им отмеряно

К погибшим жалости, что не отдать врагу.

И пеной талой растекается, не веря им

Тоска по берегу сидящего на берегу.

***

Жареной рыбе уже все равно.

Можно отрезать ей хвостик.

Можно поджечь ее, бросить в окно.

Можно скормить гостю.

Можно соседу отдать за долги,

Глазки ей вытащить ложкой,

Челюсть свернуть, оторвать плавники-

Жареной рыбе – всё можно.

Можно скелетик ее просушить,

Лаком покрыть – и на полку,

Странный поступок, зато от души,

Без расстановки, но с толком.

Можно её заморозить, пускай

Тельце хранит прохлада.

Только про реку ей напоминать,

И туда отпускать —

Не надо.

***

«А ты думал, я тоже такая, что можно забыть меня…«А. Ахматова

Просто хочется спать и не думать

О том, что еще не случилось,

Не выдавливать слов горловых,

Не сдаваться конвойным на милость.

В обязательствах мыслям

на грязной изнанке скрывая порочность,

Не усвоить урок, запечатав его в неурочность.

Говорить не о том, изменяя себе ежечасно,

Сор карманный ссыпая в ладони досад и напраслин.

Он уже наступил —

Мандельштамовский день

бесконечный с пятью головами,

Так наивен по-детски, приметен и светел,

Когда падает он и его обнимает как сына

Ревущее пламя,

То на лбах ледяных кипятком паровым

Облака превращаются в пепел.

***

Горелый табак на холоде

Отдает ментолом. Мне

Нечего рассказать тебе.

На вопрос: как дела?

Шепот шуршит на губе.

Все уже пересказано,

Ленточкой белой повязано.

Душит нежность снаружи,

Голоса нет, простужен,

Душит тоска внутри.

Не уходи, ты нужен мне.

Просто стой и смотри.

Эти же звезды падали,

Помнишь, тогда, давно,

Что мы тогда загадывали,

Распахивая окно?

Ничего не сбылось,

Не правда ли?

Все это вранье и бред,

И этот воздух отравлен им.

Скажи мне, что смерти нет.

***

Когда ты исчезнешь,

Я не смогу ничего,

Даже поднять руки,

Закрыть окно,

Чтобы в дом не проникли

Звуки.

Я не смогу прикончить

Шумные птичьи стаи.

Мне нечем закрасить

Мутную синь небес.

И уничтожить травы,

И вырубить твой

Опаленный печалью лес.

Как ни сжигай мосты,

И не обсыпайся золой —

Если исчезнешь ты —

Весь мир исчезнет с тобой.

***

Брожу по хрупким памяти листам,

И забываю часто, как бывало грустно.

Но воронье гнездится по столбам,