Ольга Карнаухова - Какая красота!

Бабушка сейчас живет одна.
Дети разлетелись в свои семьи.
В доме теперь часто тишина
И часами тянется мгновенье.
Бабушка скучает о былом.
Дедушка уж двадцать лет не с нами.
Без него стареет этот дом,
Новые внучата подрастают.
Грустно. Но такое колесо
Крутится от жизни и до жизни.
Бабушка выходит на крыльцо,
Отдыхает, думает о смысле…
И скучает по своей любви —
Мне она об этом рассказала.
Иногда ей кажется: вдали
Дедушка шагает к ней с вокзала.
Дедушка приходит в её сон.
Называет ласково, жалеет.
И, как чудо между облаков,
Лунным светом руки её греет.
Бабушка совсем некрепко спит…
Просит: Вася, телевизор, Вася…
Диктор в передаче говорит:
Тома, спи спокойно. Не печалься.
Не зови меня, как в те года.
Я всегда был рядом. Не пугайся.
И любил одну тебя всегда.
И храню твой сон, не сомневайся.

Попей воды, умой лицо
И просто подыши.
Ты отдохнёшь, в конце концов,
Но, знаешь, малыши
Имеют свойство вырастать
Во взрослых сыновей.
Им будет горько вспоминать
О ярости твоей.

И память – ложь. Где ты одна
Гуляешь меж домов,
Где нет ни страха, ни стыда,
Ни мысли про Любовь.
Любовь не ту, что за версту
Все чувствуют нутром.
Любовь, в которой все растут.
Любовь, тепло и дом.
Где ты сама себе судья
И времени гора.
Где жизнь не кажется твоя
Сложнее, чем игра.
Где по утрам нет каш и слёз,
Игрушек вечный вал…
Но у меня один вопрос:
Тот мир тебе не мал?

В нем нет принятия всего
И радости в труде.
Сейчас везде почти бегом,
Но здорово тебе!
И, даже если сил провал,
Иссякла в полный ноль,
Вот старший сын поцеловал
И полежал с тобой.

Вот младший улыбнулся вдруг,
И свет в тебя проник.
И, несмотря на этот труд,
Ты – как живой родник.
Ты их питаешь и живёшь,
И цель твоя проста:
Ты их растишь,
И ты растёшь.
Какая красота!

В родительстве есть любви
непочатый край.
Где нужно и в ссоре,
и в гневе её включать.
Когда тяжело – ребёнка пообнимай,
Возьми, чтобы покачать.

Когда ты кипишь, бурлишь и готова выть.
Когда не уснули, суп расплескали вновь.
Тогда очень важно усерднее их любить.
И взращивать в них любовь.

Когда мы с прогулки —
и снова почти скандал.
Когда кто-то взрослый шикнет:
Ну что за мать!
Когда он машинку новую разломал —
Не надо его ругать.

Не надо трясти, не надо орать, пугать…
Никак этот страх впоследствии
не свести.
Умей уберечь и вовремя промолчать —
Их от себя спасти.

Разделите гнев и благодарность,
Положите в разные коробки.
Мамы – это счастье, а не данность.
Век у них до ужаса короткий.
Нам всегда казалось – нагляделись.
По уши наелись мы советов.
И скорее взрослым стать хотелось,
Чтобы снять ненужные запреты!
Сколько в маме мужества и силы.
Как так много нежности, заботы?
– Мам, прости.
– Да я давно простила.
Приезжай на чай после работы.

Я сегодня лужи расплескаю,
Буду бегать, намочу штаны,
От себя на память оставляя
Маленькие мокрые следы.
Лучик солнца выглянет игриво,
Насмешу прохожих баловством.
Осенью возможно быть счастливым
При любой погоде за окном.
Выбегаю на полянку резво,
Хохочу и эхо вторит мне.
Быть ребёнком всем порой полезно:
Предаваться смеху и игре,
Развлекаться, уставать от бега,
Засыпать свернувшимся клубком…

…Счастье семенит за мною следом,
Смех его разносится кругом.

Осень развела руками: всё, мол,
мне пора.
Белоснежное цунами занесло дома.
Занесло машины, парки, фонари,
столбы…
В лихорадочном припадке
смешаны клубы.
Монолитною стеною снег залёг везде.
Мы не встретимся с тобою,
дело не в зиме,
Но приятно будет думать,
что вина на ней.
Это всё её натура – отдалять людей…
Между нами снег и холод,
лёд или печаль.
С головой укрылся город
в ледяную шаль.
А весна метафорично расцветёт в душе,
Только станет мне привычно
без тебя уже.
Я тобой переболею, самоизлечусь.
Ветер перемен развеет пылью
мою грусть.
И наступит снова лето,
будто всё прошло,
И ты сам увидишь это, посмотрев в окно.

Убийственно спокойная неделя,
Холодный голос грусти различим.
Ты говоришь, а я тебе не верю…
Стоим, молчим…
Апатия придавливает к полу,
Мечта смеётся и ведёт в тупик
И кажется чужим и незнакомым
Твой гневный крик…
Я, в целом, не горжусь своей печалью,
Но что ещё мне разделить с тобой?
Флакончик яда или чашку чая…
Иди домой.

Ночью особенно страшно и холодно.
Дико мне. Я дрожу.
Сон, как туман, поселился над городом,
Скроен по чертежу.
Вымерян, выткан руками умелыми.
Будто бы полотно.
Кто-то до нас эти тайны разделывал,
Кто-то будет потом…
А город спокоен, тих и приятен,
Будто остывший чай.
Пахнет прохладой, морозом и мятой,
Словно опять февраль.
Только на улице, солнцем обжаренный,
Город по-летнему слеп.