Никита Белугин - Притчи-5

Человек царь природы
И мУтит в ней воды,
А всё из-за моды, а всё из-за моды.

Когда-то, лет пару назад
В стране пошла мода
Не всем отвечать.

Хоть сто человек там напишут на сайте
Он им не ответит, мол вы друзья знайте:
«Я парень особый и занят работой,
Поэтому всем отвечать не охота.»

Но хвастаться любит проклятый злодей,
Нечаянно снимок страницы своей
Кому нибудь кинуть, мол «я всех наглей.
Мне пишут пол тыщи,
А я всё коплю – для меня это пища.
Совсем не нуждаюсь в чужой я заботе,
Я выше тех ростом простых идиотов.»

Но был в это время и лучше характер,
Тот кто всё читает – умом адекватен.
Он пишет кому-то: «Я так не могу,
Коль красным кружочком себя отвлеку.
Мне лучше прочесть или же удалить,
Чем глупую уйму контактов хранить.»

Самый важный шаг первый.
Но не портите нервы
Объяснять, что наверно
Путь к заветнешей цели —
Расстоянье без меры.

Все шаги равны первым.

То действительно. Скажем,
И последний шаг важен.
Без него предыдущие станут пропажей.

Ну а всем тем шагам нету просто числа,
Без которых нет смысла любого шагА.

Называется «элита»,
Та компания, что сыта;
Та компания с рожденья
Жизнь в своё `довлетворенье
Проживает.
Тем не менье
Ся элитою считает.

Если ты элитный малый,
То чего тебе всё мало?
Что ты смотришь так устало,
Как тоска тебя вдруг взЯла?

Может ты желаешь просто
Жить как все твоего роста?
А не думать в облаках,
Что тя выше лишь Аллах.

Ты забрался в небоскреб
Выше всех казаться что б,
Мол ты сноб – высокий лоб
И не ляжешь, как все в гроб.

Да построй ты пирамиду —
Это всё опять для виду.
А в груди жива обида,
(Хоть и брюхо ниже сыто)
А не любят тебя всё ж.
Что ж, что царь ты, а не бомж?

Спешат пройти любой запрет,
Кому пока немного лет.
Спешат преступниками слыть
И пропасть страха посетить.
Ума ведь нет, значит запрет
Ничто не значит в двадцать лет.

А кто боится их греха,
О том у них молва плоха.
Кто побоялся глупо пасть,
Кто пересилил свою страсть,
Над тем они глумятся всласть.

Но время смеха их недолго
И, не найдя в разврате толка,
Будут подобием ребёнка —
Неразвиты. И жизнь их только
Разбавит самогонка гОрька.

Ты думаешь, что много жизни на Земле?

А я так думаю, что не
И паразиты сплошь везде.
Живого места вобщем нет —
Везде проклятый человек.
Куда ни плюнь, везде ведь он
Установил уж свой закон,
Везде построил пирамиды,
Везде снуют личинки—гниды.

Ему всё время что-то мало.
Он смотрит – смотрит так устало,
И объявляет вновь войну,
Чтоб часть земли ушла к нему.
Ему не стыдно перед Богом
За то что он такой жестокий.
Ему не стыдно пред детьми
За то что вырастут они
И так же лягут во гробы.

Так же фальшиво и позорно,
Так же познав земное порно
И так же гордо, как отцы,
Которые в порно спецы…

Все мы по-сути прекрасные люди,
Если без денег дружить вместе будем.
Только коснись нашего кошелька
И станет дружба отнюдь нелегка.
Сразу о смехе весёлом забудем,
Будем делить, воровать тоже будем.

Деньги великое изобретенье,
Сеет нам в души о дружбе сомненья.
Нужен ли друг, когда есть много слуг,
Что за копейку себя продадут?

Как объяснить эту истину людям?
Бриллиантов поверхности нет и не будет.
Но знают ведь люди наверно давно:
Лежит на поверхности только *****.

Хоть люди сказали, святое мол место
Не будет вовек пустовать неизвестным.
Но был человек, жил он очень давно,
Сказал между тем откровенье одно,
Что в Царстве небесном и нет никого…

Как много людей, что польстились халявой!
И левый у них предпочтительно правый.
И тот кто назвал себя самым высоким,
Тот будет у них даже чуть ли ни богом.

Толпа обезумела, кинулась в пропасть,
Забыв свою честь и забыв свою гордость.
Вожак им сказал, что лететь веселей,
Но сам он не прыгнул за паствой своей.
Прошло сорок дней и вожак траур снявши,
Побрёл отдыхать, впрочем и не уставши,

(И заработал на трауре даже.)

Как выйдут из моды эти уроды,
Собой соблазнив всех наивных в народе,
На смену приходят им новые люди
И в их пустоте тоже «так много сути»,
Так много решений проблем и лишений,
Что снова считать станут: «Вот новый гений!»

Не помня – забыв прошлых лет сожалений,
Опять ищут глупых удОвлетворений,
Опять станут плакать, что он самый лучший,
Опять прыгнут в пропасть, как-будто так нужно.
Как-будто не помнят погибших в забвеньи
Таких как они, в прошлом лишь поколеньи.