Ольга Никитина-Абрамова - Просто иду…

Лечу, как в мягкую перину,

Лицом в твоих ладонях крест…

Алкей! Дружок, сыграй Сафо!

Сегодня день так мало пьян!

Ну, что опять ты хмуришь лоб?

Любви стихийности изъян.

Сегодня в роще у Сафо

Как мало зрителей. Не стой!

Из лавра я сплела венок,

Он для тебя… Теперь-то спой!

Я покружусь – ты подыграй.

Пусть нашу тайну рвут века.

Ты что? Смеюсь, а мне пока

Не важно, что кому сказать!

Алкей! Любовь пьянит тобой!

Улыбку я дарю тебе,

Давай сейчас закончи строй.

А мне сыграй на гимн судьбе!

Алкей! Дружок, сыграй Сафо!

Сегодня день так мало пьян!

Ну, что опять ты хмуришь лоб?

Любви стихийности изъян.

Под пепельными кубами зари,

Под нежными лучами марта.

Танцуют сальсу воробьи,

А я смотрю в окно… Как славно!

Какой звучит весёлый стиль

Капелью по апрелю… в сальсе.

А я кружусь под этот ритм,

Сердечко бьётся в рёбрах сладко.

Пещера синяя манит

Пигментом тёмным на глаза.

Мне дух перевести нет сил!

Лечу, как в детстве, на кровать!

Экстаз спокойствием полнит,

Бегут по кругу звёзды… звёзды…

А за окном капель стучит,

Как ритм на четверть с чёртом!

А что станцуем сальсу, Миг,

Отстукивая каблучком

Чуть лёгкий теп* на два, на три,

Затем сойдясь на шаг узлом,

И мягко шага два пройдем

С тобою на меня, как кошки.

Ты что? Меня крутить не смей!

Я что ли круглый обруч дочки?!

Конечно, страсть на цепких ручках!

Один, два, три, четыре, пять.

Мы движемся с тобой по кругу,

Целую Миг… он нежно прян!

Кались, мошенник, нежный пряник,

Зачем одеколон купил?

Я так пьяна на нежность в танце,

Что всё прощу … за то, что мил.

О, голова идёт! Постой немного.

Прижми меня, мой милый Миг,

Дурманит счастье понемногу.

Губами я прижмусь к твоим.

Пусть мир наполнится капелью,

Пусть в лужах бьются воробьи,

Сейчас я плачу по апрелю.

По вкусу горькому любви.

* Во многих странах танцоры сальсы используют так называемый теп (короткий и легкий удар носком или пяткой ноги по полу) на счет 4 и 8. Характерные особенности сальсы – размер 4/4, быстрый темп, сложный ритмический рисунок.

…Я леплю из пластилина -

Пластилин нежней, чем глина -

Я леплю из пластилина

Кукол, клоунов, собак…

Матвеева Новелла

Замираю на строке холодной грустью…

И колотит стужей души в захолустье.

Мрак утюжит эту боль – да, в преисподней!

Заметает путь мне грусть в белье исподнем.

Мрамор белый по деревьям виснет крошкой,

И летят кругом лоскутья снежных строчек…

Губы шепчут песню с болью про дурёху

И про плохо, про любовь двух скоморохов…

Я леплю из пластилина слов фигурки:

Куклу, клоуна, дурёху и придурка…

Знать, люблю их, бедных, в строчках маловато,

Знать, леплю из чёрных букв их грубовато…

И в окно мне луч смеётся тихим звоном,

И капель звенит нежнейшим перезвоном.

Грусть уже мне в рваном платье снежном машет,

А ручьи стекают по дорогам, лучик пляшет…

Знать, живу одна среди своих я кукол,

Знать, дурёхой я иду по жизни глупой,

Дурака себе слеплю из пластилина,

Назову его мой, так и быть: «Любимый».

У дурёхи по лицу бегут ручьём две слёзки,

Рядом на сиденье чей-то клоун в рожках,

За окном мелькают в крошках белых ветви,

Грусть несётся рядом в снежно-белой взвеси…

В экстазе чувств – безумие двоих -

И цирк уехал – ветер снял афишу.

Опять в эмоцию свою войти

Попробую – но в спину кто-то дышит.

В экстазе чувств перчит folie a deux -

Чужой любви проекция излишеств -

Как в рубище, рублю слова и текст,

Душонку режу по лоскутьям лиха.

Текила льётся по губам из роз

Горячей струйкой голубой агавы,

И Фрида юбкой прошуршит всерьёз,

Скрывая криволапость, как изнанку…

Две бровки, стянутые вкось дугой…

По лбу в разлёт топорщатся у носа

Душа сквозит пробитая гвоздём,

Коса венчает голову короной.

Портрет висит, как данность многих лет,

А петли стягивают весь подрамник.

Смотрю со стороны на весь портрет,

Уже не рвусь я в эпицентр драмы…

Сначала пережив безумие в мечте,

Сегодня я пишу о Фриде дважды…

Чёрная веточка-ручка

Медный закрасила знак,

Стаял упавший в кружку,

Солнечный медный пятак.

Март разбежался капелью

Вдоль по песочным путям,

В сизом затянутом небе

Таял волнистый наш храм.

Краски достать мне придётся,

Кисти разложить на стол,

Жалко, что я не воровка:

Красть не привыкла без слов

Синь у небес, позолоту

Падавших солнца лучей,

Чёрные крапинки горя

Белого снега полей,

Золото дальнего храма…

Всё, что увижу,– красу

В рифму за ритмом слагаю,

Чтоб рассказать, что живу…

Девочка-кукла – красивая кукла,

В длинных размахах ресниц,

И для него из фарфора игрушка,

Милая нежность зарниц.

В личике детском, открытом, нелепость

Бывших блужданий сердец,

Он не увидит за ликом беспечным

Сердце из раны потерь.

Девочка-кукла – молчунья в наряде -

Слово смолчит – не дерзит…

Сядет в углу на подушке дивана -

Он не заметит слезы.

Девочка-кукла – красивая кукла,

В длинных размахах ресниц,

И для него из фарфора игрушка,

Милая нежность зарниц…

Кромешность жжётся на холсте:

Уста смыкает роза.

Лечу опять одна во сне,

Кругом одни лишь звёзды.

Закрыть картину на засов

И переставить планы -

Но бабочку сжимает брошь,

Блестит в ней соль каратом.

И сон один – всегда один:

Кругом летает пустошь.

И говорит мне в уши мир

Тем голосом, что душит.

И что мне падает на лоб?

Зажатый кнут иль пряник?

Скорей возьми меня на холст,

Февраль – Шагал-титаник!

Красив весенний лес в цвету,

Но сад вишневый лучше.

Я к дому матери бегу -

А дом цветет, как кустик -

Вишневый кустик снежно бел,

А рядом дом кирпичный,

За домом сад белеет в мел,

В нём расцветает дичка,

Подросток дикий – яблонь цвет -

Растет назло морозам,

Хотя не белый там ранет,

Но запах, будто розы…

Черемуха кидает мне привет

На плечи из ресничек,

А запах вдруг меня зовет

Бежать на речку с книжкой…

Как мне до боли это жаль,

Когда была я юной,

С подругой шли по гальке вдаль,

Чтоб затеряться в чуде…

Не знаю, много ли ушло в забвенье песен,

Которые тебе весной пропеты нежно,

В лоскутик память сердце рвёт – немеют плечи,