О. Шишкина - Стул №13. Книга номинантов конкурса имени И. Ильфа и Е. Петрова, 2022

Привидение короля молчало. Призрак Главного Герольда тихонько дотронулся жезлом до сановной тени.

– Всё-таки поговорите, Ваше Величество, с королевой. К чему такая щепетильность? Елизавета II во всех деталях знакома со своей похоронной процессией. А вопрос о статусе королевского привидения до сих пор не решён!

– Королева убедительно просила обойтись без генеральной репетиции её похорон 13 13 Герольд по секрету и с радостью поделился этой сплетней с автором, сказав, что это было единственным пожеланием Елизаветы II. , и я боюсь зайти к ней в спальню без предварительной записи, господа!

– Ричард, не вы первый, не вы последний. В королевской спальне даже клошар успел побывать… Пусть они у себя там, на том своём свете, творят что хотят. А на этом, нашем свете, именно мы должны решать, кому иметь привидение, а кому нет! Важнейший государственный вопрос! Есть ли возражения, господа аристократы?

– Справедливо!

– Законно!

– Исторически!

Зашелестели голоса.

– Я подумаю, – тень Ричарда III уткнулась в пустой бокал.

– О, наш король, не оставьте просьбу своих подданных без хотя бы призрачной надежды…

– Я же сказал: «думаю».

– Умоляем! – зашептали родовитые привидения. – Не являться же нам теперь на церемонию посвящения в рыцари всякий раз, когда королева заносит меч над очередной достойной головой?!

– Смерть, о которой настоящий рыцарь может мечтать! – воскликнул дух Ричарда III.

– Но эти же не настоящие! – отозвалось в библиотеке призрачное эхо. – Боже, пошли нашей королеве лёгкий тремор рук!

– Господа привидения, мы, кажется, сегодня засиделись. Который час? – спросил дух короля.

– Умоляю, не открывайте дверь резко, иначе нас сдует сквозняком ко всем чертям.

…Светало, но газовые фонари продолжали таращиться в предрассветную мглу Сити. Наконец на крыльцо упала тень сторожа. Она потянулась и протёрла глаза. Выключилось уличное освещение. Послышался бой часов, приглушённый стенами. Пробило семь утра… Потом восемь.

Через полчаса во двор заехала чёрная «Мазда», отбрасывая тень от утреннего солнца. Тень герольда, ломаясь в гармошку на ступеньках, поднялась на крыльцо навстречу тени сторожа. Тени рук не пожимали – вирус COVID-19, и кто знает, как он передаётся. Повернулся, скрипя, ключ. Открылась дверь, впуская в особняк свет. Отключилась сигнализация. Тут же тень протянулась к выключателю. Загорелся свет в зале приёмов. Послышались чьи-то шаги, и вскоре на паркете вытянулась тень помощника герольда.

– Сэр Уильям, мне кажется, что вчера оставалось вино.

– Что я вам говорил? – ответил герольд. – А вы, Джон, мне не верите.

– Может, это сторож Барни?

– Чепуха – Барни-то был трезв. Кроме того, когда я пришёл, сигнализация была включена, и никто её не снимал и не переустанавливал. Иначе я бы услышал четыре «пика», а было два.

– Я понял – русские вернулись допить и взломали охрану. Говорят, что они никогда не оставляют спиртное. Нужно обязательно позвонить в MI-6 14 14 Английская контрразведка. ! Про грузина Коба… – не запомнил окончание фамилии – всяко нужно доложить – мало ли что. У вас же остался телефон общественной приёмной?

– Джон, возьмите себя в руки. Это просто привидения. Пойдёмте пить чай, раз вина не осталось.

На удивление, всё получилось, как и хотел товарищ Андреев: визы всем участникам международной авантюры по кавитации мозгов и прочих жидкостей были готовы к концу мая, а КГБ на Литейном 4 не возражал против выезда из страны делегации СП «Нева». А вскоре пришёл телекс от итальянцев, которые ждали приезда русских кудесников в последнюю неделю июня, но только почему-то не в Пизу, а в Падую.

«Ну, не в Пизу, так хоть в Падую!» – подумал товарищ Андреев. Он, как и многие другие в то время, не до конца осознавал масштабов развала страны и мира, и тупо смотрел на календарь, не понимая, от кого Россия объявила День независимости 12 июня. Но, бизнес есть бизнес, кавитацию в международном масштабе никто не отменял, поэтому он позвал Тараканова для определения маршрута следования в Падую. Тараканов в прошлом году стажировался в Болонской школе права и знал пути-дорожки в Италию, а Падуя как раз удачно расположилась недалеко от Венеции.

– Как добираться будем? – спросил его товарищ Андреев.

– На поезде поедем, а как ещё? – Тараканову в голову не пришло, что в Италию можно и полететь.

– Это понятно. Маршрут-то какой?

– Ленинград, Витебский вокзал – Чоп – Будапешт. Там пересадка до Загреба. В Загребе садимся на поезд до Венеции, а оттуда до Падуи совсем недалеко.

– Трое суток, значит. Нормально. Сколько и чего брать знаешь?

– На Брехмана рассчитывать? – задал риторический вопрос Тараканов.

– А мы… – взял паузу товарищ Андреев, – профессора не возьмём. Сидоров без него справится.

Стокгольмский провал имел для Брехмана катастрофические последствия: Италия не увидела отца-создателя советского кавитатора. Товарищ Андреев имел все основания не доверять профессору, оказавшемуся способным утаить коньяк от своих… В общем, кто бы кому бы и кем бы ни приходился, но за границей, как в разведке, доверие в группе должно быть полным. И товарищ Андреев искренне верил в это. Помимо всего прочего, пожилой Брехман был бесполезен в переноске неподъёмных кавитаторов, а водку, шлемазо, пил наравне со всеми. Вот и получалась сплошная польза и экономия.

Этот удар судьбы профессор переживал трудно, поскольку объявление состава делегации СП «Нева» проходило публично. Выступавший с основным докладом о целях и задачах, стоящих перед их делегацией, товарищ Андреев особо остановился на вопросах экономии средств, необходимости подбора здоровых и молодых кадров, упирая на длительность поездки и непредсказуемость международной обстановки. Шёл 1991 год. Прения не открывались. Фамилия Брехмана в докладе не упоминалась, поэтому профессору не дали выступить с последним словом в свою защиту. Генеральный директор Нибалуйко быстро огласил приказ о формировании кавитационной группы и её подготовке к поездке в Италию.

«Вот так-то, морда твоя…» – красноречиво говорил торжествующий взгляд товарища Андреева.

«Вот как, оказывается, пг'оходят паг'тсобг'ания!» – печалился профессор Брехман, поторопившийся купить золотые украшения, часы и ящик коньяка, из которого думал выделить пару бутылок на общие дижестивы в купе.