Array Коллектив авторов - Открой мне дверь. Выпуск № 3

– Нас по возвращении, как вас, не подстрелят?

– Утром красноармейцев заберут, но всё равно возвращайтесь по светлому. На молитву, шапки долой!

– Не тревожьтесь, батько, разыграем как по нотам, – сказал кто-то, уходя.

Где-то снова загрохотало, да так, что земля ощутимо вздрагивала. Старшина объяснил, что подвезли гаубицы крупного калибра:

– Прямой наводкой по дотам бьют.

Ночь Монах провёл в беспокойстве. Не спать для него было обычным делом, но рука болела, лоб горел. Иногда он ненадолго забывался, с испугом просыпался весь мокрый от пота. Понизу тянуло холодом. Откинув овчину, он моментально замерзал и начинал зубами выбивать какой-то быстрый мотив. Стараясь не тревожить руку, надевал валенки, выходил проверять охранение. Старшина каждый раз прогонял его в землянку.

– Пошли почаёвничаем, что-то вид у вас не очень. Служба налажена, только что проверял.

От чая Монаха снова кинуло в жар. Под монотонный голос старшины он всё-таки уснул.

Проснулся казак и, не открывая глаз, понял – вернулись. Громко никто не галдел, но по звучавшим вполголоса подначкам догадался – всё прошло удачно. Разлепил глаза – тут же молодёжь затарахтела.

– Батька, всё зробыли, як вы казали.

– Охолонь. Барма где, нехай он доложит.

Порадовался: молодёжь не впала в уныние, увиденные картины карательной операции если и поразили, то ненадолго.

– Молодца! С боевым крещением! Где Барма?

– На воздухе, с Кутько.

– Подмогните, хлопцы.

Оберегая руку, поднялся, надел папаху, закутался в бурку, поднялся в окоп. Старшина, загасив самокрутку, пропустил Барму Тот, вытянувшись начал доклад.

– Не чинись, не в строю.

Тот спорить не стал, только в позе ничего не изменилось.

– Слегка заплутали, озеро с толку сбило. Не одно оно здесь. Вышли к хутору часам к двум. Отдохнули часок и наблюдать со всех сторон. В сарае пост был.

– Как определили?

– По дыханию, пар выдал. Петуха красного под стреху, мужик не меньше вчерашнего, сам на кинжал спрыгнул. С двумя куренями легко разобрались, а с третьим повозиться пришлось. Пришлось гранатой успокоить. Когда Лаврентий вошёл проверить, баба раненая чуть не подстрелила.

– Головы?

– Взрослых мужиков на тычки нанизали и по кругу воткнули. Баб подморозили, как у нас морозят тех, кто чужие сети трясёт, как указатели по тропинке расставили. Правой рукой на хутор показывают, голые выше пояса. Детей уродовать не стали, просто в рядок положили. Дивчину лет двенадцати-четырнадцати Барма отпустил. Вот и всё.

– А голову в будёновке тоже на шест?

– В середину круга из голов, на колоде и кинжал в зубах.

– Кутько, пойдёт таким манером?

– У майора спрашивай. Он вот-вот подъедет. Переезжать будем.

– Куда?

– Может, на передовую, а может, обратно в лагерь.

– В какой?

– Да отчипись, не знаю я.

Красноармейцы разбирали печку, свои вещички уже увязаны, лежат кучкой. Приехал майор Свиридов на грузовике, сперва отвезли Монаха в санчасть, потом бойцов. Вернулись за Монахом, поехали в сторону Ленинграда, в тот лагерь, где готовились. Рассказали всё по дороге. Майор увёз с собой старшину и Монаха. К вечеру Монаха привезли на легковой «эмке». Оказывается, его показывали врачам в военном госпитале.

– Братцы, так меня там крутили, совсем не похоже, чтобы после такого к Духонину отправят. Зачем-то мы ещё понадобимся.

– С рукой-то что?

– Сказали, неплохо, лекаря хвалили. Сложил правильно и осколки удалил.

Казаки повеселели. Может, пронесёт нелёгкая.

Утром пришли за молодыми. Семёна и Васыля увезли, сказали за обещанной наградой, мол, их миссия закончена. Под Ленинградом НКВД их расстрелял.

А майор появился дней через десять. Он и поведал печальную новость, а также рассказал об обращении Маннергейма как президента и верховного главнокомандующего к народу. Призвал он, шуцполицай, финнов вступать в народную полицию для выполнения вспомогательных задач и охраны тыла, запретив самостоятельные действия против Красной армии. Что нам и требовалось. Москва дала самую высокую оценку, хотя и засекретив по самой высокой степени. Молодых из-за этой чёртовой секретности и загубили.

– Теперь, братцы, расскажите, только честно, как вы собирались к финнам чухнуть.

– Плана ещё не было. Барма когда-то с Маннергеймом служил, хотели напрямик к нему обратиться.

– Так, подробней.

– А зачем это вам?

– Есть сведения, что у финнов объявился представитель РОВС. Российский общевоинский союз – контрреволюционная антисоветская террористическая организация. Она много крови пролила. Земляков – белых офицеров – там много. Вашим переходом их эмиссар обязательно заинтересуется. Даже если финны пообещают вам совсем не трогать, побеседовать кому-то со стороны запросто дадут.

– И что?

– Ваш выбор. Хотите вступать, вступайте, перейдёте на сторону врагов России. Но это дорога в одну сторону, пока Советская власть некоторых из вас репрессировала, так сказать, на всякий случай, чтобы уберечь от плохих поступков.

– А ты знаешь, как там нас берегли? – взвился Скиба.

– Уймись, – буркнул Барма.

– Про перегибы сам товарищ Сталин говорил.

– Это он когда говорил, а молодых вчера погубили.

– Короче, – закончил спор Монах, – ты это к чему?

– Решено дать вам перейти к финнам.

– С чего бы такая милость?

Майор достал пачку папирос, вынул одну, подул в мундштук, прикурил, отвёл глаза:

– Не знаю.

Казаки переглянулись, явно не поверив. Барма подумал: «Мудрит майор». Монах: «Знает, но говорить запрещено». Скиба: «Перебьют при переходе».

Волик спросил:

– А нам в спину не стрельнут?

– Не только не стрельнут, ещё охранять будут.

– Вот это и страшно.

– Давай, майор, начистоту, всё равно догадаемся.

– И то верно.

– Старшина Кутько с вами пойдёт.

– А-а-а.

– Тогда понятно.

– Это шанс, казаки!

Тут Скиба взвился:

– Вы что, станичники?! Старшина – хороший человек, но он за Советскую власть гадюку оближет.

– Уймись, казаче. Нам старшина как манна небесная. Только из-за него нашу тройку и отпускают, чтоб подтвердили, что он тоже от Советов решил уйти. Ну, я думаю, это нам ещё подробно расскажут, так, майор? Только мы в РОВС служить несогласные.

Майор выбросил недокуренную папиросу.

– Это только добавит достоверности вашей компании. Биографии у вас такие, придумывать ничего не нужно. – Он растёр каблуком окурок. – Так какие мысли по переходу?

– Можно поближе к столице пробраться, прихватить офицера постарше, ему письмо передать.

– А если вас раньше свинтят? Тут не наши плавни, тут местные опытные охотники имеются.

– Есть у Бармы запасной ход. Дивчину он отпустил, она обязательно на хутор придёт.