Никита Божин - Быстрее жизни

Мелькают дни, движение едва возможно уловить,
Стирает скорость мелочи из жизни,
Идти скорей, бежать туда, где нужно быть,
Туда, где быть тебе все больше ненавистней.

А я хочу вздохнуть, расслабиться и лечь,
И у ручья послушать его голос монотонный,
Да сквозь себя бы пропустить всю эту речь,
И позабыть весь мир пустой, неугомонный.

Хочу увидеть в поле каждую травинку,
И пусть все будет медленно, детально.
Я посижу и помечтаю под сурдинку,
И тихой песни затяну мотив печальный.

Вези меня автобус в пустоту,
Где не тревожит чуткий слух от глоток звуков,
Где от земли все травы рвутся в высоту,
Скрывая тропы, пряча тени переулков.

Там остановишь шаг, от сна открыв глаза,
Блуждая взором по пустому полю,
Кошмар остался за чертой, зовет тебя назад,
Он в стенах хочет видеть и держать в неволе.

Мой город пал. Его расплавил равнодушный ливень,
И унесли снега бесследно с талою водой,
В ручьях бежали к морю мысли, речи, люди с ними,
Автобус уезжал, а над равниной разносился вой.

Вот я стою один, по пояс в море из полей.
Меня захлестывает ветер и его порывы,
Туман, озера, холод, нет нигде людей.
Лишь шепот – листья падают с обрывов.

К последнему пути с рождения стремился,
Был зов, он гнал меня средь голосов и лести.
Я в кресло сел и в темноте дороги растворился,
От мерной скорости покачиваясь в кресле

Вези меня автобус, пусть дорога льется,
Пусть будет вечным путь и небо за окном,
Тот дальний горизонт, закат и звезды.
Я буду счастлив, и тогда забудусь легким сном.

Я уйду в бескрайнем шуме,
Входя как клин в поток объемный.
Здесь даже к ночи нет покоя.
Под фонарями полнолуний
Среди толпы я посторонний.

Здесь вены – линии дорог,
По ним пуская кровь, летает
Угрюмых лиц сплошной поток.
Боль и пороки обличая,
Над каждым маска к ночи тает.

Я, как и все, в толпе стесненной
Бреду, не видя звезд и света,
Куда сегодня попаду?
Опять – в обитель, обреченный.
Где исстрадаюсь в ожидании рассвета.

Что б возвратиться, растворившись,
И в омуте осесть на дне,
Однажды не найдя исхода
Я вновь уйду в бескрайнем шуме,
Умру в бескрайней тишине.

На дороге темной
Снежные узоры,
Маяком последним
Гаснут светофоры.

Светятся витрины,
Сквозь пары и дымку.
Грязные машины
Все стоят в обминку.

Стёрта вся разметка,
Нет вокруг движения,
И никто не хочет
Принимать решения.

Я стою весь в чёрном,
Цвета мрачных улиц,
Даже вижу звёзды,
Но не вижу судеб.

Там отражения окон
Режут сотни линий,
А в окнах видно звёзды,
Но не видно жизней.

Город скрывался,
чем дальше – тем больше тоски:
Заборы, граффити, узоры,
Проволоки и колючек мотки,
И рельсов пути, коридоры.

Последние краски заката
Поезд под вечер укроют волной.
Я двигался из ниоткуда куда-то,
Как посылка до адресата,
Но спасало, что рядом с тобой.

Наш поезд – быстрее ветра,
А люди внутри – неподвижны.
Все мимо приносится,
И верить не хочется:
Мы мчимся быстрее жизни.

Ты все обо мне узнаешь —
Полночи для откровений.
Я прошлое помню отчасти
И где-то был даже счастлив,
Но не думал о возвращении.

Я многие годы бежал,
Но скорость сильнее бега,
И к креслу прижавшись, тебе рассказал,
В цилиндре стального ковчега,
Что нет ничего важней человека.

Важней твоих глаз сияний,
Важнее в ночи диалога,
Я мечтал о таком расстоянии,
Где достигну покоя
Вдали от родного порога.

Мы, молча, смотрели в окно.
Все кончится, будет как прежде,
И снова темно,
Но со мною надежда,
И веры с любовью полно.

И хоть много минуло зим
Чередом угрюмой печали,
Я помню перрон,
Где пути разошлись —
на темном центральном вокзале.

Заблудшая душа устанет неизбежно,
Стихию много лет круша,
Она узнает сколько стоит —
Ни гроша —
Твоя судьба и жизнь —
Лишь жалкая проблема
В бумаге на пути карандаша
Под личным делом имярека,
Где чья-то подпись
В общем, тоже человека,
Он на бумаге пишет слово,
Что обернётся скоро
Чьим-то смертным приговором.

Лучом от фонаря свет разрывает мглу,
И под ногами сырость да овраги,
По полю брошенному медленно бреду,
Прибавить шаг не достает отваги.