Сборник - Улица Некрасова

Я живу на улице Чехова и каждый раз, когда мне по каким-то причинам приходится сообщать новым знакомым, где я живу, то вижу, как они слегка меняются в лице, в глазах появляется ностальгическая дымка, и после секундной паузы они с широкой улыбкой, а то и нервным хохотом спрашивают:

– Это где ментура, да?

За чем обычно следует подробный и эмоциональный рассказ о времени, проведенном в этом знаменитом учреждении. И особенно о том, в каком состоянии и с какими приключениями приходилось оттуда выбираться. Вообще состояние и настроение выпивох, переночевавших в 78-м, легко наблюдать ранним утром, когда помятые граждане разного возраста, благосостояния, а иногда и пола смущенно пробираются по Некрасова к Литейному проспекту, некоторые, все так же конфузясь, умудряются даже стрельнуть у спешащих на работу прохожих десятку-другую на поправку здоровья.

Правда, с развитием российской банковской системы – то есть постепенным исчезновением из оборота наличных денег, – делать это становится все сложнее. Я и сама недавно вынуждена была отказать нарядной даме элегантного возраста в ста рублях, которые она сшибала на углу Чехова и Некрасова возле часто меняющего название бара, который в народе почему-то считается ментовским и популярностью не пользуется. Есть, правда, версия, что принадлежит этот бар одному из отцов русского рока – я, впрочем, не вижу тут никакого противоречия: с кем еще ментам вступать в алкогольно-коммерческую коллаборацию, как не с воинствующе-православным музыкантом. И хотя ищущая финансовой помощи дама всячески намекала на зверства, которым ее свободный дух был подвергнут в 78-м, место она выбрала неправильно: люди без наличных в этой части улицы Некрасова помочь страждущему не могут.

Другой разговор – профессионалы алкогольного дела: они давно навострились выпрашивать себе на «соточку», а то и «маленькую» возле всех «Росалов» города. «Росал» на пересечении Некрасова и Маяковского тоже не стал исключением. Там мастера сшибания на бутылку избрали шокирующий и этим эффективный способ развода прохожих. Задумчивая жертва выбирается или возле магазина, или уже внутри. Если внутри, то все очень просто: редкий утренний посетитель «Росала» не присоединит мерзавчик для собрата по несчастью к своей покупке, разве что тот, кто и сам с трудом нашел средства на восстановление здоровья и разума. Но такой посетитель может и поделиться глоточком и найти нового друга. Совсем другое дело – заставить совершить покупку случайного прохожего, который не то что не собирался угощать кого-то в «Росале», а и вообще привык обходить такие места стороной. Тут нужна невероятная изобретательность и/или владение навыками гипноза. Мою маму, например, уговорили оплатить карточкой бутылку пива просьбой: «Не оставь умирать, матушка Россия!» Кто же не поднимется на три ступеньки и не проведет карточкой по терминалу после такого патриотического призыва?

А одна моя знакомая рассказывала, что всегда реагирует на подобные просьбы возле винных магазинов просто потому, что считает, что алкоголики, аскающие у магазина – вестники грядущей удачи, так что ей совершенно не лень потратить несколько минут на помощь человеку в деликатном состоянии.

Однако вернемся к 78-му отделению: интересно, что несмотря на внушительное здание – оно было построено как школа – и жуткую блокадную историю (рассказывать которую в иронически-блудливом тексте неуместно), 78-й отдел полиции – место вовсе не грозное и зловещей ауры, как, например, расположенный в Песках 76-й отдел полиции (Мытнинская, 3), не имеет. А то, что днями и ночами из-за его забора доносятся лай и поскуливанье, так это не задержанных овчарками травят, а воспитывают щенков служебных пород, которые скоро поступят на службу Родине: в 78-м отделении находится собачий питомник, что, без сомнения, придает этому и без того примечательному месту человечности и обаяния.

Иногда холеных лакенуа, малинуа и восточноевропейских овчарок кинологи – как правило, молодые женщины-полицейские – выводят погулять прямо под окна дворового фасада здания на Чехова, 15, к восторгу обитателей тамошнего «пьяного садика» под сенью (или тенью) памятника Маяковскому (скульптор А. Б. Пленкин, арх. В. П. Литвяков, 1976), или, как называют его местные жители и сочувствующие, «Головы» или «Башки».

Удивительно, как много жизни и страстей порой помещается на самом крошечном пространстве. В сквере на углу Некрасова и Маяковского, площадью 0,12 га, есть все и на любой вкус: памятник Маяковскому, длинные скамьи для отдыхающих, детская площадка и даже общественный туалет. Тут гуляют дети, пенсионеры, собаки, сотрудники соседних офисов, в том числе и 78-го отдела, трудовые мигранты и почему-то в огромном количестве голуби, в смысле птицы, ну и наши герои-выпивохи – в этой ипостаси у Головы может оказаться представитель любой из вышеперечисленных групп. Кроме разве что детей.

Как часто бывает с подлинно народными местами, все эти люди в самых разных проявлениях мирно соседствуют друг с другом. Выпивохи и собачники не лезут на детскую площадку, старушки не делают замечаний курящим в обед офисным клеркам, а ведут куртуазные беседы с дедками-собачниками и пожилыми джентльменами, давящими «маленькую». Иногда в саду у Головы появляется и совсем уж реликтовая дама лет восьмидесяти, живет она на Маяковского, а поражает воображение случайных зрителей тем, что с ней повсюду ходит огромный котище «пролетарского» окраса – черный с белыми лапками. Свою госпожу-хозяйку он сопровождает по доброй воле, без всякого принуждения, то есть поводка. У трезвых обитателей сквера появление этой пары вызывает умиление, а у выпивших – мысль обратиться к психиатру-наркологу.

Но это всего лишь мелкие милые частности бытования общественного пространства «У Головы», заметные только особым любителям. А на человека стороннего это место обитания квартального актива в разное время суток производит впечатления от незаметного до пугающего. Утром и днем – его даже сквером не назовешь, так – что-то вроде полустанка: глотнуть кофе, выкурить сигарету, оперативно и смущенно похмелиться в уголке и убраться домой спать, отправить обалдевшего от скуки ребенка на качели, выпустить собаку на газон. Ну в крайнем случае, зайти в 40-рублевый общественный туалет, занимающий, кажется, треть детской площадки.

По мере приближения вечера и ночи пространство будто расширяется, причем не только в физическом, но и в метафизическом смысле.

Сотрудники близлежащих офисов меняют стаканчик кофе на бутылку пива. Возвращающиеся с работы местные жители заходят распить бутылочку вина, молодые родители, что Номер 1, что Номер 2, понимают, что прожит еще один день, и тянут свои напитки из банок неподалеку от детской площадки, причем детям тоже гораздо веселее, чем утром: родители становятся менее строгими, а с горки-паровозика можно наблюдать за жизнью и забавами взрослых людей. Особо интересными объектами для наблюдения и детей, и впадающих в юность с каждым глотком гуляк оказываются проспавшиеся в своих логовищах алкоголики (да-да, законы любой социальной среды таковы, что даже в пространстве, где пьянствовать принято и приятно, выделяются и свои алкоголики, и свои трезвенники).