Екатерина Васина - Зеркало/Домик слов/Загадочный алфавит. Стихи

Пройдя свой путь, Христос создал
Полно рабочих мест.
Ведь были те, кто распинал,
И те, кто ставил крест.
Попутал Пётр; Иуда тверд;
Все заняты окрест.
Жара. Толпа. Смрад. Смерть. Смех. Гвалт.
Стыд дух поедом ест.

Город заполз под каждое одеяло.
Роется в грязном белье, сумасшедший нищий.
Прячет зловоние сплетен в своих подвалах.
Тянется к детям щупальцами, лапищами.
Сытый здоровый хряк тыкает пальцем.
«Тыкают» незнакомцы при разговоре.
Кружатся, гаркают, небо застив над парком, —
Нет, не от мудрости здесь воронья столько.
Рваться из сети отчаянно, до потери
Собственной сути, воли к сопротивлению;
Только мерещится светлая точка в небе
И размывается с медленным погружением.
Жадно глядят, с презрением, с нетерпением:
«Определили, поймали, вот кто ты, вот ты!» —
Да, я смеюсь над общественным «важным» мнением.
Нет, не от холода я закрываю окна.

Гарью и слабой прелью
В воздухе влажном тянет.
Август, поскребыш лета,
Стаял —
Как не бродил по свету;
Так, из грозы весенней
Взросши, сложило лето
Знамя.
Все обратится прахом:
Ржа позолоту сменит,
Листья вернутся в землю —
Проза.
И, не успеешь ахнуть,
Встретит другое время
Данницу дней цветения
Осень.

Транжирило лето, гуляло, кутило,
Богатств не копило и поиздержалось,
И вот в одночасье стал город рябинов,
И киноварь брызжет на сталь тротуаров.
К подъему будильник взывает повторно,
А ты не ложился. Что ж, день на пороге.
Вливается в тело кофейная бодрость;
Сентябрь оплачен; счетов-то немного.
Ты снова увидишь бездонную радость
В глазах синевы, поразительно ясной,
Найдешь подтверждение во вспыхнувших красках:
Да, все решено, но ничто не напрасно.
Скрипят шестеренки, вращаются оси,
И время и город бои продолжают;
В противостоянии рождается осень
И все под собою листвой погребает.

Два с половиной годика – метр с кепкой, —
Кажется, и не возраст для человека.
По два слова певучие в ритме: вверх! – вниз! —
В рифму лепечет девочка на качелях, —
Вспомнишь, увидишь?.. вырвалось, улетело…
Светлым ручьем сквозь мир протекает детство.
Глянешь в него – покажет вода живая,
Как обнимает синью крылатой небо.
Множатся годы, – неутомима жизнь.
Множатся строчки – дело дурной привычки.
Знаю: они не стоят слезы единой
Маленьких птиц моих – сыновей и дочки.

Природой ли, Господом (как посмотреть, как назвать)
Тело создано, запечатано.
Вскрыты врата сада неведения человеком:
Врачи – хирурги да патанатомы —
Стоят на страже, ключами поигрывают:
Знаем, мол, всю подноготную каждого…
И это – во благо.
Природой ли, Господом (как посмотреть, как назвать)
Речь вложена во уста.
Льется свободно, легкая, звонкая, не спотыкается.
Тащат ее по кирпичику, носят решетами,
Все разбирают на атомы и молекулы,
К слову валентности знай приладить стараются…
Во благо ли это.

Надобно и помолчать.
В мироздания оковах
Неудобно прерывать
В житии твоем сведомых.
Где нам мудрости добыть,
Коль ее вокруг с избытком.
Не успеешь рта раскрыть,
Все уж сказано ехидно.
В пропасть на краю плато
Раздают бесплатно туры;
Es el fin;
Ну, разве что
Взять взаймы у Эпикура.

«Раз – сохраняй баланс, два – не падай вниз», —
Девочка на канат, как и все, ступает;
Если б профессионалы тренировали…
Мир издает одобрительный громкий свист.
Верится – справишься, будет все хорошо.
Нам из всего предложено делать шоу,
Чтоб не понять в себе ничего большого…
Туфелька падает; кто бы ее нашел.
Помни: идешь без покорности к высоте —
Воздух твоим намерениям уступает.
Девочка миру кричит: «Посмотри, я живая!» —
Мир снисходительно смотрит через прицел.

Благославляя всякого,
С кем звонче звучала,
Марина вовсе не плакала.
Весело так писала.

Спи, горькое, спи, радостное сердце.
Безвременно и непредотвратимо
Нам всем любви хоть раз, да не хватило,
И сил не падать на пути на крестном.
Простить – себе – осознанные вины?
Все знают: Бог – и дочь – и Вы, Марина.

Отзвуки слов собираются в ночь на мыс,
С камня на камень прыгая приглушённо.
Звук – поручитель дела, не просто мысль —
Даже раздробленный, слышащим искажённый.
Всё, что когда-либо кто-либо говорил,
В вод кракелюр, поскользнувшись, ныряет с плеском.
Те, кто, не рассуждая, светло любил —
Вам, без сомнения, ведомо это место, —
Там, где неразделимы «услышь», «прости»,
«Нет», «ненавижу», «люблю», «приходи» и «радость»…
Этой водой умойся – и оживи —
Если еще способность ожить осталась.

В витраже синевы бьется жилка рябиновой кисти;
Помнишь – вяжет, горчит, —
пару штук положи на язык.
Не приестся никак пестрота необъятная жизни, —
Разве мысль вдруг скребнет,
что к рассветам невольно привык.
Сказка – ложь, – ну, так что ж;
позолота уродует правду.
Кто приснится под утро —
на память тепло сохранишь.
Дотанцует волчок (блейд!) от бренда infinity nado;
Покусали бочок – на другой повернешься и спишь.
Осень стала короче; стирается клинопись птичья;
Не надышишься впрок; так тяни свою лямку, старик.
Принимается дождь, остужая горящие листья;
Терпеливо считает удары седой часовщик.

Начинается осень. Тоскливый сезон.
Что-то в сердце под шорох листвы подвывает.
Спрятал пару костей под лежащий забор,
Будет туго – под снегом найду, поглодаю.
Эх, счастливые, вольные, теплые дни!
По весне появляются первые люди
И жалеют нас очень: мол, как вы одни —
А что мы? не впервой; повезет – живы будем.
И опять, как когда-то, откроется дверь,
Позовут и покормят, погладят, почешут…
Но зачем вспоминается это теперь,
Раз морозно, и голодно, и безутешно.
Обошел всю округу; в ней нет ни души.
Осерчала погода, – ну как не уехать.
У оставленной кошки пищат малыши,
А она все зовет своего человека.
Вот смешная.
Да, впрочем, и я еще жду.
Даже, стыдно сознаться, приходится плакать,
Если снится, что где-то попал он в беду,
И никто не спешит протянуть ему лапу.