Анна Бенько - Что тебе рассказать?

Иногда он к ней подходит и говорит:
«Как дела, Джесс? У тебя грустный вид».
Джесс в ответ молчит.
Закуривает последнюю сигарету.
Она знает, любое слово в ответ
Её притягивает к нему, как магнит.

Всё-таки девять лет вместе – это не шутки,
Но, как известно, людей определяют поступки.
И, видимо, для него эти девять лет показались ничем,
Когда он стал изменять с её лучшей подругой. Зачем?

Разумеется, ничего ему не простив,
Лодку свободы своей в океан спустив,
Джесс сидит в баре, пьёт не спеша аперитив.
И, не замечая музыки в зале
И знакомых, что за свой столик напротив позвали,
Напевает любимый мотив.

Вечером он заходит в тот же бар совершенно случайно,
Видит её: снаружи спокойную, внутри – преисполненную отчаяния:
Признаки всех печалей слезами
Джесс смыла с лица два года назад.
Она поднимает на него совершенно холодный взгляд
И смотрит спокойными, серыми, большими глазами.

Он, как обычно, подходит и говорит: «Джесс, как дела?
Почему ты тут вечером и одна?
Может быть, выпьем с тобой по бокалу вина?»
Джесс отвечает,
Невзначай замечая,
Что его ждёт дома будущая жена.

Он садится на стул напротив,
Пачку «Данхилл» на столик небрежно бросив.
И, начиная с улыбкой о чём-то рассказ,
Просит у официанта два бокала и трёхлетний шираз.

После вина, историй об общих когда-то знакомых и кошке
Они уж не в баре сидят, а на пороге их давнего прошлого.
Он проводит рукой по щеке, двухдневной щетиной поросшей,
Смотрит в её глаза
И позволяет себе сказать,
Что сильно скучает по их совместным ночам роскошным.

Она думает про себя, что он сейчас чертовски красив,
И вот-вот растает в груди её ледяной массив,
И она уступит желанию, домой к себе его пригласив.
Джесс чувствует, как он плетёт вокруг свою паутину,
Но внешне она совершенно невозмутима
И вызывает такси, ничего у него не спросив.

Он предлагает поехать вдвоём:
Их дома рядом – ехать в один район.
За окном такси пролетает заснеженный город.
Джесс едет на заднем сиденье,
А вокруг – их площади, парки, исчезнувших кафе привидения.
Сердце тоска сжимает, окутывая его в омерзительный холод.

Машина проезжает отель Карлтон-Ритц.
Он просит таксиста остановиться,
Расплатившись, выходит, открывает заднюю дверь,
Подаёт Джесс руку,
На лице её недоумение и испуг.
Говорит: «Пойдём, всё будет как раньше, поверь».

В мыслях у Джесс бушующий шторм эмоций:
Страсть и ненависть в нём смешались в равных пропорциях.
Сотни воспоминаний в глазах пролетели…
Они входят в холл такого знакомого им отеля.

Портье спрашивает, есть ли у них багаж.
Отвечают, что нет, поднимаются на седьмой этаж,
Молча подходят к двери с номером семьсот двадцать три.
Он вставляет карту в замок,
Дверь издаёт щелчок.
Он улыбается. У Джесс всё переворачивается внутри.

Она перешагивает натёртый до блеска порог.
Только бы не поддаться теперь, не нажать на этот коварный курок,
Ведь у неё появился такой замечательный план.
Он снимает пальто, кидает его на диван,

Начинает осыпать её ласками,
Шепчет, что ждёт их волшебная сказка,
Гладит её чёрные волосы.
Джесс закрывает глаза,
В которых предательски проступила слеза,
И произносит нежным чарующим голосом:

«Я вижу, у тебя хватает амбиций,
Предлагаю перевернуть страницу.
Раздевайся, жди меня в душе».
Он кидает на кресло одежду —
Джесс оправдала его надежды.
Теперь пусть всё будет, как ей кажется, лучше.

И вот он стоит в душевой кабине,
Размышляя о Джесс и о том, что скажет дома Марине,
Предвкушая наполненный удовольствием вечер,
Преисполненный самодовольства
И чувства собственного превосходства.
Какая удачная случайная встреча!

Он ждёт пять минут, семь минут, десять.
Что Джесс там делает? Всего лишь надо раздеться!
Выключил воду, по волосам проводит рукой,
Оборачивается полотенцем махровым,
Поворачивает ручку двери, покрытую хромом,
На порог наступает мокрой ногой.
В комнате стоит тишина минус двадцать пять децибел,
Напряжённая до последнего из пределов.
Он смотрит на номер: диван, коридор, постель,
Не выключен свет,
Но Джесс нигде нет.
За окном завывает метель.

Он с дивана пальто хватает,
Руку в карман опускает:
Ключи, кошелёк… Мобильного нет.
Телефонную трубку отеля снимает,
По памяти номер Джесс набирает.
В телефоне молчание. Что за бред?

– Наберу на ресепшн, сниму с них шкуру!
Вдруг видит перерезанный телефонный шнур.
Трубку кидает. Неожиданно гаснет свет:
Ключ-карта исчезла – всё отключено в номере.
А где его брюки, купленные в командировке в Ганновере?
Бросается к креслу, но на нём только плед.

Швырнув на кровать полотенце, громко ругается,
Со злостью к большому окну кидается,
Сквозь метель с трудом различает:
Его телефон летит в мусорку во дворе,
А стрижка чёрных волос под каре
В салоне такси исчезает.

Первый курс института,
Голову кружит свобода,
Не считаем расходы, доходы,
Не следим за курсом валюты.

Мечтаем о перспективах и славе,
Наслаждаемся разнообразием жизни,
Неповторимы в своей харизме,
Размышляем, кто кем скоро станет.

Совсем не боимся боли,
Ещё не страдали сильно,
Флиртуем легко и невинно,
Нет ран – не насыпать соли.

На автобусной остановке
Девчонка читала книжку,
Встретилась взглядом с мальчишкой
В оранжево-серой толстовке.

Она слегка улыбнулась,
Отвела глаза на дорогу,
В душе потеплело немного,
Душа слегка встрепенулась.

Вместе в автобус, затем в метро:
Он – с Дрюоном, она – с Леонтьевым,
Он сидел от неё напротив,
Она думала про него.

Выходя из вагона, она обернулась.
И увидела, что мальчишка
Смотрел на неё, а не в книжку.
Он улыбнулся, и она улыбнулась.

Шло время. Февральским вечером
Возвращалась девчонка домой
И ждала свой семьсот седьмой,
Слегка щурясь от ветра встречного.

На утренней паре она докладчик.
И от мысли этой тоскливо.
Мир кажется скучным и несчастливым.
Вдруг подходит тот самый мальчик.