Коллектив авторов - Это моя весна

Лебедь-старик поворачивается и движется в сторону, а лебедь-старуха – за ним. Они останавливаются почти у берега, у особо густой ряски. Он выгибает шею и толкает свою спутницу, мол, ешь. А она снова крякает, будто ворчит. И я вот думаю, что, может, ему совсем не хочется искать ей еду, вести, кормить, а ведь всё равно ищет и кормит! Может быть, он устал – ему бы тоже присесть на травку или просто подрейфовать в водичке… Но он заботится о ней. Потому что, что? Любит?

У людей так же бывает. Живут два человека вместе десятилетиями и уже так друг от друга устают, что даже не разговаривают. Но спят вместе, едят вместе, книжки одни и те же читают… И вот что это – привычка? Привязанность? Или лебединая любовь, когда одна птица – и на всю жизнь?

Лебёдка всё же начинает что-то пощипывать на мелководье, а лебедь начинает наматывать вокруг неё круги. Плавает из стороны в сторону, будто охраняет. Сам не ест. Волнуется, наверное. Как человек, который привёл жену на процедуры в местную поликлинику – сейчас она там своё лекарство съест, и ей станет получше. Хотя какое в ряске лекарство…?

Мне почему-то кажется, что эти лебеди – особенные. Их отношения слишком глубокие, слишком серьёзные… Совсем человеческие, даже в мелочах, а в чем-то даже и лучше, проще… Они такие продуманные и естественные, что с трудом верится в их птичность. На какую-то крошечную долю секунды мне даже хочется самой стать лебедем, пусть уставшим, пусть старым, но зато точно знающим, что делать со своей жизнью и со своей нерастраченной любовью.

Лебёдка крякает снова, на этот раз чуть менее резко, оборачивается к своему лебедю и вытягивает шею ему навстречу. Он встречает её движение на полпути, неловко, боком поворачивает голову и они… Обнимаются. Просто сплетают шеи, трутся пёрышками, и солнце освещает их так ярко, так нежно, что аж сердце щемит. Лучи по цвету похожи на мёд или даже карамель, сквозь их призму лебеди кажутся белоснежными, свежими, даже какими-то юными, и их душевный жест кажется еще более искренним и романтичным.

Такой и должна быть настоящая любовь. Единственной, выживающей в любых условиях, длящейся годами, до самого конца. Неважно, сколько у тебя сил и сколько других дел, неважно, что думают другие, более важные птицы… У тебя есть только ты, старый домик, заросший прудик и партнер, с которым хочется греться под лучами заходящего солнца.

Я сижу на лавочке одна и завидую лебедям. И во мне просыпается внезапное желание, чтобы рядом оказался мой лебедь. Мой человек. Чтобы я так же вытянула шею и обняла его, а он меня. Я знаю, что у каждого из нас есть шанс пропеть свою лебединую песню. И я своего шанса не упущу.

Свидание на пруду

Здесь воздух, как сахар, хрустит облаками,

Белеет молочным глотком старый пруд,

Туман вдалеке голубыми клубами

Застрял среди ивовых веточных пут,

Камыш тянет к небу изящные стрелы,

Кувшинки рассыпаны горстью монет…

Здесь тянется лебедь к лебёдке несмело,

Надеясь услышать заветный ответ:

«Трепещет ли, милая, пёрышком нежным

Сердечко под мягким изгибом крыла?

Кажусь ли тебе я таким белоснежным,

Иль ты по иному глаза отвела?»

Она, засмущавшись, молчание держит,

Лишь плеском волны нарушается тишь…

А он тянет шею, лелея надежду:

«Ну, милая, сжалься, чего ты молчишь?»

И вот бедный лебедь душою томится,

Над ним светлый полдень хрустально звенит…

Ему однолюбом случилось родиться,

И если откажет она – он убит.

Я не знаю, что ты нереален

Я же знаю, что ты нереален.

Ты – лишь образ в моей голове.

Ты красив и умён – идеален,

Только всё это кажется мне.

Для фантазии много не надо –

Может, слово и взгляд, может, смех…

Я глаза закрываю – ты рядом.

Открываю – и ты дальше всех.

Я тебе сочинила привычки

И характер, и даже мечты…

Хорошо, «сочинила» в кавычки –

Что-то, всё же, рассказывал ты.

Я придумала нам диалоги,

Встречи, общих друзей и звонки…

Я скрестила две наши дороги,

Что в реальности так далеки.

У меня в голове мир и сказка,

У меня там почти что любовь…

Я купаюсь в надуманной ласке,

Вижу в снах тебя вновь и вновь…

Но не светит мне даже свиданье…

Я же знаю, что всё это бред.

Ты лишь плод моего подсознанья.

А с реальным тобой связи нет.

Я хотела писать о тебе

Я хотела писать о тебе.

Потом для тебя. А потом от тебя подальше

Уйти, убежать, очутиться на дне…

Я устала от фальши,

Притворств и косых улыбок.

Но такой же косой стайкой рыбок

Расплываются мысли врозь…

Брось меня. Ну пожалуйста, брось!

Гвоздями касаний

Прибиваешь меня к себе.

Хватит страданий,

Я не грешница, но в огне.

А все из-за взгляда…

Хватит, больше не надо!

Оставь попытки захватить себе всех.

Я не хочу в коллекцию

Бабочек на булавках.

Искушение – это грех,

Подобную лекцию

Читают бабушки на подъездных лавках…

Но ты каждый день по новой –

То улыбнёшься, то тронешь,

То сердце наполнишь истомой…

Однажды ты сам в этом море потонешь.

И никто не кинет спасательный круг…

Лови бумеранг, милый друг.

Одинокая скрипка

У кого-то позвоночник – флейта,

Меж позвонками

Сквозняками

Гудят привязанности и чувства…

Барабан позвоночник чей-то,

Там в позвонках – пусто.

У меня же – скрипка внутри.

Голова – набалдашник грифа.

И горит. Вся горит,

Посмотри!

Требует музыкального рифа.

Струнами-нервами

Натянута на хребет душа.

Звуками робкими первыми,

Практически не дыша,

Начинаю вести разговор.

Смычком по костям веду.

Как в бреду,

Усиливаю напор,

Голос становится форте,

В голове – очень сильно пьяно.

Сердце стучит как-то равно –

Плохой из него метроном…

Особого сладкого сорта

Душевные тонкие раны

Когда между явью и сном

Лопается какая-нибудь струна.

Звенит хорошо, дрожит!

А потом просыпаюсь одна.

А потом – тишина.

В голове после ночи гудит.

Такт мой сбит,

Ослаблены все колки,

И мелодия больше не льется.

И сердце вдруг ровно бьётся,

И сняты все мыслей силки.

И лишь позвоночник саднит,

Натёртый шершавым смычком…

Не глотается в горле ком.

Всё болит.

Ничего не сулит

Хорошего

Скрипичное мелкое крошево…

Но я не чувствую себя брошенной,

Ведь ты был совсем не обязан

Слушать моё выступление…

Только прошу, обрывай мои фразы

В следующий раз лучше сразу,

Чтоб не осталось стремления

Делиться с тобой своим пением.

Так будет всем безопаснее.

Хотя нет ничего прекраснее,

Чем игра на душевной скрипке.

Мы могли бы сыграть менуэт,

И, несмотря на ошибки,