Элий Вайнерман - Аня: любовь по-немецки

Слепцом стать, оглохнуть! Через года
Обиженный, хрупкий взгляд.
Оттаяло небо. Летят грачи.
«Любовь не сберёг», – кричат.

Поэмы конец. Мне о нём рассказать?
В раскаянье все умны.
На старой могиле лоза вьюнка.
Музыка, замолчи!

Унылая дорога
Средь скошенных полей.
Обугленная роща.
Ты пел здесь, соловей!

Рассвет – скупец угрюмый —
Косым лучом мелькнёт —
Горит, тепла не дарит,
Цвет алый бережёт.

Вздохнёшь с стыдливой грустью:
О юности земля!
Заре не веришь, небу.
Лжёт солнце ноября.

Себе не доверяешь.
Свет лился. Три сосны.
Я расставался, клялся
Вернуться до весны.

Круги в стволах засохших —
Угрюмых вёсен счёт.
Но разве оправданье —
Судьбы круговорот?

Безлюдно возвращенье.
Бежать! В вагон! Скорей!
Стук. Тени набегают.
Ты пел здесь, соловей.

Среди объятий в день весенний
Вернётся мир давно забытый,
И снова нет тебе пощады,
Он перечислит все обиды.

Вновь тусклый свет окон вагонных,
Полночный путь без остановки.
Ты – паренёк совсем зелёный,
Перед попутчицей неловкий.

А остальное – страсть, размолвка,
Где неуклюже объясненье, —
Ему конца нет в жизни долгой.
Что год, то дальше от прощенья.

Пою тебя, но взгляд я твой не видел.
Без встречи мы сдружились на земле.
Я принял – жизни прежние обиды
Пути тебе закрыли в мир ко мне.

Мы не разделим сладостное утро.
Среди людей друг друга не узнать.
Тебя представить рядом. Ночь. Обрывки
Сонетов недописанных листать.

Наш разговор других не удивит.
Поэты нас оплакивать не будут.
Деревья вешние легко о нас забудут
Хотя взывали к нам средь них бродить.

Но нас художник вдруг отобразит
В необъяснимом для него порыве.
Ему расскажет небо: мы любили,
И кисть его нас снова возродит.

Сегодня ты рисовала
Сиреневые цветы.
Они на сирень похожи.
Их трепетны лепестки.

И я заблудился в мире,
Не мне теперь различать
Сирень твоего мольберта,
Кустов сиреневых прядь.

Цветы на твоём рисунке
Раскрылись, влюбляют нас.
Как мне не желать сирени
Волос твоих, губ и глаз!

В вечернем замке девушки поют
О королях, коронах, королевах.
Раскладывают карты.
Ждут любви.

Ждут. Спать идут в холодные постели.
Белы как снег и, словно снег, чисты.
Разведены, без путников, мосты.
Ров. Монотонно кружатся часы.

Я пил вино несбывшийся мечты.
Оскомина от выпитой слезы.
И пенье девушек вечернее из замка.

Весна! Весна! Зачем отваги
Ты ожидаешь от меня —
Из дома выйти одиноко
В бурленье радостного дня.

Но, глядя на людей прохожих,
Лиц дорогих мне не найти.
Сойду с дороги, уступая
Другим весенние пути.

«Каждая женщина прекрасна» —
Горькая фраза,
Выдумали её добросердечные лжецы,
Чтобы не печалить дурнушек.

Так выпьем за мужчин,
Открывших их красоту!

Лицо в лучах.
Откроет двери.

А год добавит круг деревьям.

Справа море, слева море.
Бирюзовая волна
Почернела. На просторе
Лодка утлая видна.

Ты куда плывёшь, безумец? —
В шторм бушующий гребёшь.
Потерял – уж не отыщешь.
Упустил – то не вернёшь.

Чудо-девица любила,
Ночью лунною звала.
Не пришёл я. Обернулась
В чудо-рыбку, уплыла.

Мне в волне погибнуть слаще,
Чем всю жизнь по ней страдать.
Я готов за ней в пучину —
Целовать, расколдовать.

Шторм утих. Светлело море.
Бирюзой волна цвела.
Одиноко на просторе
Лодка утлая плыла.

Зачем, о роза, тебе шипы?
Ведь зазываешь прохожих ты.
Бутон раскрывши, в цвету зовёшь,
Их умоляешь: люби – сорвёшь.

Зачем, о роза, тебе шипы?
Самой же больно, что жалишь ты.

Цепь лыжниц вдоль долины.
Смех девушек цветущих.
Меняются картины,
Увидишь – не отпустят.

Но лыжницы уходят.
Из них кто обернётся?!
Мечта витает близко,
В любви мне признаётся.

Прости меня, но лучше – позабудь,
Чем изнывать в мучениях разлуки.
Жар губ моих твои запомнят руки —
От поцелуев закрывала грудь,
А я стонал. Блаженство к ней прильнуть! —
Не ожидая ярости разлуки.

Рабыня голая вина мне налила,
Под персиком ковёр нам расстелила.
«О, если б ты свободной родилась,
Я на коленях вымолил бы милость
Твоей любви!» – я ей шептал.
Сознанье помутилось?
Нет! Я прозрел, суть судеб прояснилась.
В стенаньях сладостных
Я твой счастливый раб.

Не будет ни весны, не будет и печали.
Ушла от нас с росой, и смутные с ней дни.
Родиться бы с умом нам – юным стариками!
Не мучаясь под старость, жили б мы.
…Но юность ждёт весны.

Услышишь ты голос с ночной реки,
Герой, прошедший десятки стран, —
То девушки зов или плеск волны.
О, капитан, капитан!

Оцепенеешь, в окне ища тень,
Забыв про микстуры, настои для ран.
Призрачный голос, незваный сон.
О, капитан, капитан!

Вдруг заплачешь мальчишкой, лицо искривив,
Ребёнком – и то не рыдал.
Как будто не гибнул в сражениях ты,
Не шёл на пушечный вал.

Несносно в доме станет своём.
Легче в бездну морскую,
В шторма, в ураган.
«Голос, умолкни!» Нещаден зов.
О, капитан, капитан!

Ты выйдешь на берег крутой в траве
(Разрасталась годами, бил ветер, рвал, рьян) —
Истлевший след найти! отыскать!
О, капитан, капитан!

Но травы дремучи, река черна.
Кромешной тьмы океан.
И только девичий голос зовёт
И плеск волны: «Капитан!»