Наталия Травкина - Я, мб

Ты когда-нибудь бегал по летней росе?
Заплетал ли ты косы из ив?
А любимым ты врал? А врал ли себе?
Говорил, что простил, не простив?
Ты когда-нибудь топал по лужам? босым
Плёл венок из весенних цветов?
Ты когда-нибудь думал, что в мире один?
Закрывая себя на засов?
Танцевал ли когда-то под мелким дождём?
Просыпался на пляже пустом?
Расскажи, ты смеялся с любимой вдвоём,
А затем горько плакал тайком?
Ты когда-то терялся в высокой траве?
Плавал в море ночном нагишом?
Ты когда-нибудь думал, что ты не как все,
А затем убеждался в другом?
Ты когда-нибудь жарил зефир на костре?
А в лесу во весь голос кричал?
Ты когда-то был верен безумной мечте?
Но в итоге её предавал…
Ты когда-нибудь слышал, поёт как снегирь?
А в соломы сухой прыгал стог?
Ты когда-то мечтал изменить этот мир?
А потом и себя не смог?

Внизу – океан всепрощения
Врезается в скалы робости,
Ничто не имеет значения,
Пойдем по канату над пропастью.
Шаги наши станут симфонией —
Альпийскими нотами Штрауса*,
Прольёмся небесной гармонией
Над бредом вселенского хаоса.

Пойдём по канату над временем,
Пространством и одиночеством,
Давай прокричим одновременно:
«Не важно, чем это закончится!»
А после сольёмся взглядами
И станем единой дуальностью,
Наш смех распадётся на атомы
В придуманной нами реальности

Внизу – океан всепрощения
Врезается в скалы робости,
Лишь ты имеешь значение,
Всё прочее – просто условности.
Губами касаясь молчания,
Мы в путь удовольствий отправимся,
Никто не давал обещания,
И нам это очень нравится.

Здесь так безысходно, что даже мило.
Скалятся пальмы ветвя́ми зубча́тыми,
Солнце кладёт твою голову в зноя тиски.
Слившись с водой и забросив удила,
С пустым и печальным до одури взглядом
На скромный улов обменяли жизнь рыбаки.

Здесь снам суждено разбиваться о гор
Чешуек сосновых змеиные спины
И падать под ноги бесцельно бродящей толпе,
Здесь даже за мнимой секретностью штор
Ты вновь под прицелом немых карабинов
Царапаешь лезвием «НЕТ» на своей скорлупе.

Здесь будто бы пьян без вины и вина,
И Чёрное море зовёт окунуться,
А там, у причала… уже тебя ждут дворовые коты.
Наверно, живут здесь счастливо, а я
Бросаю монету не чтобы вернуться,
А чтоб откупиться от ада детской мечты.

Попроси меня остаться, пожалуйста,
Нет сил победить этих демонов —
Они каждый раз просыпаются,
Когда я остаюсь одна.

Обними меня крепко, как будто бы
Я имею для тебя значение,
Чтобы я, пусть и на мгновение,
Ощутила, что я твоя.

Прикоснись губами к щекам моим,
Прочитай мне молитву шёпотом,
Пусть поверю с тобой на один миг
В глупость, что Бог жив.

Этот вечер со мною проживи,
Попроси рассказать о моих снах,
Давай говорить о смерти, грехах,
Страхах, иллюзиях и мечтах,
Но только ни слова, ни звука, ни взгляда,
Ни мысли, прошу, о любви.

Отныне страха лишены:
Чего боялись – позади,
Мне в спину прошлое бросает
Стон умирающей любви.
Прощанье. Жалость. Пустота.
Мы на Судьбу потерю спишем.
Поклон. Кулиса. Мне пора
Туда, где мёртвый стон не слышен.

Забывается всё… даже то, что, казалось, с тобой
Навсегда, как дыхание последней тревожной весны…
Забывается, как любимые пахнут цветы,
Забывается взгляд, предназначенный мне одной…
Забывается всё, даже то, что, казалось, навек
И с тобой, и в тебе, и есть ты, чужестранец смешной…
Забывается эхо оклика за спиной,
Тает память, как тает от солнца холодного снег.

Забывается всё, даже то, что, казалось, с тобой
Навсегда, как дыхание нашей последней весны…
Забываются губы, лицо, забываешься ты,
В травах памяти притаясь молчаливой росой.

Птицей голодной охотится день, глотая людей на лету.
Меня на прогулку выводит тень к императорскому мосту.
Снизу на мост глядит бирюза – здесь столько всего не сбылось..!
Грусть наполняет мои паруса, и я уношусь прочь.

Вниз, навстречу тебе, Нева – крестик в ладонь, руки врозь.
Боль не найдёт отраженье в глазах, привыкших смотреть сквозь.
Сквозь камень на шее, замки на запястьях, сквозь бред, и надежды, и сны.
Скольких уберегла ты от счастья? Скольких спасла от любви?
Воды твои унесут, словно ветер, улыбки, обиды и злость…
Ты равнодушна, ведь я твой не первый и не последний гость.

Я больше не верю. Нет ни ада, ни рая.
Вселенная кончена в своей бесконечности.
Утро – наивная иллюзия начала,
Лишь смерть неподдельна, и тем безупречна.
Если прав Кальдерон, и жизнь есть сон,
Длиною в миг и одновременно в вечность,
Ночь, пей до дна из моего окна,
Как я – надоевшую человечность.
Я больше не верю ни во что, ни кому и
Лгут люди, и память и лгут поцелуи.
Ни о чем не жалею и ни о чём не мечтаю,
Лишь бы заснуть под шум бродячих трамваев.

Мне ночью привиделся чудный сон – в нём пруды и побеги берёзы,
И ветер шептал Баратынского строки, коих ты никогда не читал,
Я бежала до края, до края света, им был край увесистого утёса,
И смотрела вдаль, на другие миры, о которых ты ничего не знал.
Я проснулась, ты спал, приоткрыв один глаз, я коснулась щеки твоей с тёплой лаской,