Сергей Огнев - Наследие Ктулху – поэзия Говарда Ф. Лавкрафта

Маэстро вышел с мастерской, послышались шаги,
Раздался выстрел в темноте и что-то грузное упало.
Вернувшись, прохрипел «Бог знает, что едят они»,
Но внушения про крыс мне было мало.

На этом мы расстались, истории конец,
Маэстро больше не встречал и не хочу, поверьте.
Та фотография – всему причина и венец,
Что Пикман незаметно сунул в дверь мне.

Теперь уверен, не был Пикман человеком,
Он – порождение тени, либо знает путь туда.
В тень эту заглянул всего лишь мельком,
Но богу противный вид не забыть мне никогда.

Я фото сжег, на нем не было пейзажа,
Не верю россказням о крысах и кротах.
Нет никаких сомнений в этом даже,
Фото – не подделка и снято впопыхах.

На нем подвал, я видел эти трубы…
А в центре чудище… с картины существо.
Клянусь богом, фото было сделано с натуры,
И всё, что Пикман написал – ЖИВО!

(по повести Г. Ф. Лавкрафта
«The Colour Out of Space»)

На запад от Аркхема, средь выжженных долин,
густых лесов и редких водоемов
Лежит, еще недавно, богатая земля,
как черная дыра вдоль мрачных склонов.

Серая зола сгоревших в прах домов, посевов
лежит уж сорок лет, нетронутая ветром.
Омертвевшие стволы деревьев догнивали на корню
и не росла травинка даже летом.

Лишь столбики кирпичных труб, да погреба,
топленные вонючей слизкой жижей
Напоминали, что когда-то здесь сполна
довольствовались жители роскошной жизнью.

Поодаль средь чахлых тополей,
почти без крыши одинокий домик догнивал.
Он, как хозяин, доживал последние года,
помнил, что случилось, и помощи не ждал.

Окаянной пустошью прозвали те места,
теперь я понимал проклятое название.
Последний житель, Эмми Пирс, поведал мне рассказ
о странных временах, изменивших и мое сознание.

Сорок лет назад июньским жарким днем
все жители села обычаем работали в полях,
Когда на ферму Гарднера как будто невзначай
упала глыба с неба, прямо на глазах.

Профессоры из города неделю ковыряли
метеорит, реакции и свойства изучали.
Особенно цвет необычный их дивил,
что круглые вкрапления излучали.

Метеорит исчез, как появился
внезапно, не оставив и следа,
Растаял словно льдина в жаркий день
забыли все, но потом пришла беда.

Урожай у Гарднера случился дивный,
овощи крупны и фрукты соком лили.
Вот только несъедобны оказались,
до тошноты горчили и быстро сгнили.

К зиме семью фермера словно подменили,
были беспокойны, их рассказы – полный бред,
Что странные следы у дома наблюдают,
кони ржут воющим собакам вслед.

К следующей весне проблемы обострились,
здесь снег с полей быстрей сошел,
Быстрей набухли почки на деревьях
и невыносимый запах гнили с фермы шел.

Соседи стали замечать, что по ночам
дом Гарднеров сильней Луною освещен
И ветки на ветру зловеще шелестели,
и еле слышался глухой протяжный стон.

В мае мухи, комары, казалось,
слетелись к Гарднерам со всей округи.
Всё вяло на глазах, стал падать скот
и у фермеров к работе опускались руки.

Первой из семьи не выдержала мать,
полностью в июне потеряв рассудок.
Бедняга истерила, криком уверяла нас,
что воздух светится, меняя цвет в течение суток.

Лишь местоимения и глаголы, путались слова,
в ушах звенели чужие голоса и звуки.
Чуть позже вовсе перестала говорить,
лишь выла словно зверь, пугаясь стуков.

В июле миссис Гарднер была уже не человек,
на четвереньках, корчила дикие гримасы.
Муж не выдержал, запер ее на чердаке
подальше от соседей, что точили лясы.

Ферма в сентябре покрылась серым пеплом,
от гнили и соседи уж с трудом дышали.
Сошел с ума их старший сын,
отец закрыл его напротив мамы.

Теперь уже на пару, они не только выли,
на языке шептались не родном.
И Гарднер клялся, что они светились
в цвете очень странном, неземном.

Сын умер первым чудовищной кончиной:
сначала тело стало серым, а потом
Он весь иссохся, кусками отлетала кожа,
жалкие останки издавали стон.

Младший сын навзрыд рыдал,
что происходит, детский ум не понимал.
Ночью резко оборвался детский вопль,
куда исчез мальчишка, никто и не узнал.

Две недели Пирс не видел Гарднера,
обеспокоившись, решился навестить.
От новых бед спасло безумие,
он плакал и просил его простить.

«В колодце… он живет в колодце» —
дальнейшие вопросы были бесполезны.
Оставив друга одного, Пирс осмотрелся,
чердак закрыт был на засов железный.

Его окутала густая тьма,
он чуть не задохнулся от жуткой вони.
И закричал, когда из дальнего угла
что-то черное ползло, мерзкое до боли.

Причудливые краски цветов метеорита
сковали ужасом, Пирс двигаться не мог.
Чудовище рвануло, цепь оказалась крепче,
куски вонючей плоти упали возле ног.

«Что это, что это было?» —
Пирс снова попытался друга расспросить.
Опухшие, треснутые губы шевелились
с большим трудом можно было различить:

«Это цвет… он живет в колодце…
он горит… холодный и сырой…
Он вроде дыма… я видел его ночью…
он не отсюда… он неземной…

Он высасывает жизнь из всего живого…
сначала подчиняет, а потом сжигает нас…
Это яд, он травит, всё сохнет и гниет…
он горит сильнее, мы его энергии запас».

Гарднер умер, ферма опустела,
помощь прибыла спустя два дня.
Исследовали всё, и воду из колодца
выкачали насухо, до дна.

Липкая, вонючая до рвоты жидкость
чернела на свету, теряя цвет извне.
Как змея, вздымалась и шипела,
словно защищая скрытое на дне.

Кости птиц, зверей, домашнего скота
в колодце толстым слоем залегали.
Экспертов ужас охватил, когда
младшего из Гарднеров останки отыскали.

Свет запульсировал на дне,
всё того же цвета переливы
Озарили небо, прорезали густую мглу
как лучи рентгена дьявольской силы.

Ветра не было, но иссохшие сучки деревьев
изгибались, корчились, тянулись в небо,
Хватая облака, разрывая тьму,
отливая спектром неземного цвета.

Мощный луч низвергнулся потоком,
взрывая сруб колодца, разрывая мглу.
Ракетой устремился в небо, отдавая
всё живое на растерзание космическому злу.