Дмитрий Орлов - Чудны дела твои

Впереди и сзади люди

И не всякий кто поймёт…

Каждому не дашь на блюде,

Не накинешь на роток.

Не ходи за все три моря,

Не ищи судьбы иной,

Здесь твоя пригоршня горя,

На могилках, за горой.

Здесь твоё земное племя,

Судный день здесь ожидать,

Потеряешь только время,

Будет ли потом, что жать.

Ведь

Ведь Бог весть что

творится в наших душах

какие ангелы архангелы поют

когда мужья встречают жён с цветами

когда натоплено в квартире и уют

от лампы под зелёным абажуром

от часиков что время стерегут

чуть отвернёшься встанут

и бездна падших тот час же воспрянет

и увлекут и разыграют как по нотам

сыновью ласку и заботу

не усомнишься ни на йоту

в какую сторону грести

всё сотворится в полу мраке

не по любви да и не в драке

Ком

Мне осень снова подарила

Печальное воспоминание о том,

Что это, всё, когда-то было

И подкатился к горлу ком,

И стало воздуху чуть меньше

В огромной комнате, и за окном,

Воспоминаний только больше,

Пред недописанным холстом.

Живые краски дней ушедших

Отчётливей и ярче, чем тогда,

Когда я наносил их безмятежно,

Не зная, что они пробьют года,

И вот, они, опять во мне ожили,

И заболела очерствевшая душа,

Они меня чудесно воскресили,

Мечту вернули, в прошлом вороша.

Она меня в сентябрь погрузила,

Заставила молитвенно читать

Слова, которые в меня вложила,

Которые сейчас лишь смог принять…

Она ж меня по вехам разложила

И соединила снова по верстам.

О, как она меня любила

И, как хлестала ветвью по устам.

Чего

Не с облаков, с пригорка

гляжу окрестность,

созерцаю местность…

всё понимаю, всё известно,

но вот куда пропали переулки,

заборы дряхлые и закоулки,

в которых мы тайком

делились кислым табаком.

Куда-то вон…

Куда-то вон, кривые избы расползлись,

Вниз по реке отправились, и верно

На вечное забвенье, наводненье

Перечеркнуло разом адреса,

Теперь они не числятся живыми,

Маячат окнами кривыми и слышно голоса.

Ау…

Поле – уставшее, озябшее

К исходу сентября, вдруг встрепенулось

И обернулось ликом на восток,

Подставив солнцу левый бок,

Цветами ожило, с пригорка вниз, в ручей

Спустились васильки,

Качая синими головками,

За ними вслед куколь и ландыш полевой,

В них будто солнце заблудилось,

Неделю всё искрилось,

Но ленилось силу набирать, как знать…

Какие завтра непогоды

Закроют напрочь голубые своды,

Возможен даже снег,

Как в восемнадцатом году и всё – ау,

Уже не нужен никому.

Пироги

Осень, это вовсе не погода,

Не разводы акварели на воде,

Это серебро и золото свободы,

Магия – успеть побыть везде.

Это расставание с берёзой

Полыхающей в оранжевом костре,

Это классная учительница с розой

На уроке первом, в сентябре.

Это, это жизнь в её начале,

Пироги из печки на столе,

Девочки с огромными бантами

И конечно буквы на доске.

Былое

Что не пишешь брат, Серёга,

неужели нечего сказать

иль настоль трудна твоя дорога,

что об этом лучше помолчать.

Лучше не тревожить то, былое,

что веригами на раненной душе,

до поры, до сей болит, святое,

узнику всей жизни, как клише.

И не обернёшься, не захочешь,

а придёт на ум, не враз поймёшь

ты ли был той ночью на болоте

или птицу выпь бросало в дрожь.

Позади

Лучше не высматривать нарочно

Сотни дней уставших, позади,

Прожитых, как есть, не в одиночку,

Это всё одно, что разбуди

Спящую собаку на крылечке

Возгласом паскудным… изыди.

В сенцах

В моей жизни не очень забавной

Много встреч мимолётных, пустых,

Не ведущих к одной, самой главной,

Что-то вроде, когда на троих.

Но она всё равно состоится

В жёлтой роще сентябрьским днём,

В старо-рубленной, малой церквушке,

В сенцах низких, не пред алтарём.

Что такое бывает… в мгновение

Успеваешь узнать и принять

Обжигающим тело, небесное пение,

Как огнь в пустоту – Благодать.

Там и…

Сколь живу не помню точно,

жизнь моя не по часам,

раньше дело шло заочно…

а теперь, везде всё сам.

Жить спешу, чего бы ради,

словно финиша хочу…

для какой такой награды,

всё никак в толк не возьму.

Может ставки вверх взлетели,

я ведь в прошлом был хорош…

пил, курил, спал не в постели,

не в своей, как, не поймёшь.

Не поймёшь, то время было

выше нас, среди ветвей,

так потом, там и осталось…

без навязчивых идей.

В бреющем…

А поезд медленно заходит на посадку,

а нету стрелки прыгнуть в башмаки,

бросаем тему на последнюю раскладку…

кто будет брать вокзальные ларьки.

Кто будет после в белом ресторане

коньяк за щёчкой шариком катать

и девочек в капроновых чулочках

за груди пышные пальцами щекотать.

Нам хорошо, мы в бреющем полёте,

кто в гости к нам, плати и проходи,

мы не матросами служили на морфлоте,

но наше море ждёт нас впереди.

Нас ждут пески промытые водичкой,

окрасом жёлтым, но не золотым,

а нам и это к сердцу очень близко,

а что до злата, то мы погодим.

Наступит ночка звёздами моргая,

мы выйдем к ним, носочками шурша,

и в пол минуты с чалками отчалим,

и вновь гуляй, лети вперёд душа, ша.

Знакомо…

Мне одиночество приятно и знакомо…

Часы на стенке время стерегут

И не надеются, что завтра будет снова,

И в полночь они дальше побегут.

И книга на полу, увы, не верит,

Что я страниц, её, когда-нибудь коснусь,

Переверну одну, другую, как сумею…

И между строчек тайно просочусь.

В миры чужие, где возможно любят

Обычных женщин, необычных просто нет,

И, что не странно – сами в это верят,

Когда, я извиняясь, нежно лгут.

На ура…

Август месяц, последние дни…

Вот и звёзды померкли, тихо,

Рябь на воде не мешает утятам,

Спрятав клюв под крыло,

Думать… как же, вот, лето

Не простившись ушло,

Может быть возвернётся

Ведь ещё же тепло,

Только звёзды померкли

И в полях отцвело.

Нет, уже не вернётся, завтра месяц другой

Пёстрым делом займётся,

Он художник большой

И уже через пару, нерабочих недель,

По макушкам кустов пробежит акварель

Золотистая, красная, как призыв…

Ну, пора, собираться в дорогу

И лететь, кто куда, на ура, на ура.

Тоже

Он умер, умер, умер,

чтоб только не болтаться

среди возвышенных людей

и более того, чтоб не стесняться

своих несбыточных идей…

Его здесь нет, нет, нет,

но почему не стало

на свете лучше и почему никак

не соберётся белый цвет

без зелени цветущей.