Никита Морозный - «Запертый во льду» и «Судный день»

Они не прострелят преграды,
Не убьют за свою же мечту,
И что это за автоматы:
Среди них я точно умру…

Среди них не хочу я развития
И не вижу я перспектив.
Досуг для них – это распитие
Напитков грязных, спиртных.

Алкоголь – это их порох,
Но я совсем не такой!
Не прячусь в каменных нóрах
И бегу за своей лишь мечтой!

Этот мир сошёл с ума:
Деньги – самое большое,
Что хранит вся эта тьма.

А в ней и зло людское,
А в ней и море лжи.
Оно огромно, как всë мирское…

В его глубинах наша жизнь!
Оно так манит всех к себе,
Но его, читатель, ты боись!

Пойдëм на дно мы тогда все,
Если деньги станут ориентиром.
Они страшны в своей красе.

Они властвуют над миром!
Но в этом мире только оппозиция
Искусным правит пиром…

Искусный пир – творцов всех лица!
И на пиру царит искусство!
Поэтому на дно нельзя нам опуститься.

Солнце светит, как светит фонарь,
К которому тянутся все мотыльки,
Свет у которого превращается в дар
Для всех участников земной чехарды.

В центре деяния на свете всего
Хочу находиться именно я,
Но, к сожалению, там Божество,
А куда мне деть весь свой яд?

И я захвачу Земли паутину,
Поймаю себе всех неугодных:
Негров, французов и осетинов —
Мне всë равно на цвет вашей кожи.

Мне всë равно, кто вы по жизни,
Но если придëтся мне вас убить,
То я реализую все капризы,
Которые вызовет у меня эта жизнь.

Я буду плести свою паутину,
Паутину добра и правды своей,
И все несогласные со мною кретины,
Увязнут на долгую вечность в ней.

Я буду плести, пока не дойду
До центра бесконечной Вселенной.
Я буду плести во всю ширину
И каждая нить окажется ценной.

А каждая нить – попытки взайти
На громоздкий престол своих целей.
И если убить, возможно найти
Даже далëкий афелий.

Но цель моя – центр, и я как паук,
Ползу шажок за шажочком.
И вот сейчас светит солнечный круг,
А скоро буду я огонëчком.

Я опять ловлю твой взгляд,
Больше не смею терпеть.
Я скажу, что твой наряд
Заставляет меня потеть.

Я сейчас нарву цветы
И решу их подарить.
Хоть и страшно, но увы
Не смогу без тебя жить!

Не хочу терять момент,
Я обязан подойти.
Насмотрелся кинолент,
И теперь я смел внутри!

Подарю тебе цветочки,
Посмотрю тебе в глаза,
Утону я в них уж точно
И забудусь навсегда…

Эти сраные цветы,
Что сорвал я в той канаве,
Стали символом любви
И амуровой забавы.

Они стали для меня
Как подарок от природы,
Как искринка от огня,
Но как капля несвободы.

Я шëл спокойно по дороге.
И шёл я долго, что болели ноги.
Я шëл и слушал свой плейлист,
Там был трек Нойза «Эгоизм».

И вдруг мгновенно предо мной
Появился образ тучи грозовой,
Которая закрыла весь небесный свет,
Но музыка – мой оберег.

Весенний дождь всегда суров:
Он заставляет искать кров,
Он заставляет ускорить шаг,
Капли дождя атакуют всех бродяг.

И я иду, почти бегу,
Пытаюсь просто не намокнуть.
Но «стоп» не скажешь ты дождю,
Нельзя его просто заблокать.

Я промокаю всë сильнее,
В плену дождя будто бы Лея.
И вроде бы почти у дома,
Но далеко ещё до крова.

И я уже совсем промок,
Иду и не жалею ног,
Которые ступают в лужи,
И мне теперь ничто не нужно.

Удар грозы мне дарит свет,
Который мне поможет бег
Свой опять восстановить,
Чтобы под дождём мне не прогнить.

И так всегда с любой проблемой,
Потому что дождь не первый,
Кто намочить с бошки до ног
Пожелает и пу́стит ток.

Но нельзя же быть как мистер Коффи:
Спасать других, в финале сдохнуть.
Проблемы – бесконечность этих капель,
А решение – уж точно не какой-то кабель.

Наш немаленький стол
И какой-то сервиз,
Стул отца как престол,
И чей-то каприз…

Это всë – весь наш ужин.
Это всë – весь наш вечер.
За окном – дождь и лужи,
А на столе стоят свечи.

И вот все теперь в сборе,
А у меня пропал аппетит.
Разговор ведëт к ссоре,
Ведь отец уже кричит.

Вот такой семейный ужин:
Здесь умирают мечты,
Здесь никто не дружен,
И здесь отсутствуют «свои».

Папа, ты пойми, что я не должен
Следовать твоему пути.
И возможно ты мне не поможешь,
Но я хочу писать стихи!
Ты меня пожалуйста послушай!
У всех детей свободные же души.
Я не буду ни врачом и ни юристом!
Не хочу я также стать бариста.
Я желаю быть улышанным,
Я хочу донести свои строки,
Чтобы люди не были одиноки
И чтоб искусство было возвышено.
Просто перестань навязывать путь
Тому, кто пытается познать жизни суть.

Мы с тобой на самом деле похожи,
Хоть иногда друг другу антитезы.
Просто я тебя немного моложе,
И тебя моя неопытность бесит.
Я знаю, что ты был на моëм месте.
Твой путь тоже был неизвестен.
И ты так же хотел найти себя,
Чтоб получить цель своего бытия.
Так давай же будем терпимее,
Давай же поймëм мы друг друга
И не будем избегать во время досуга!
Эта задача вполне достижимая.
Отец, я честно уважаю тебя!
Так уважай же мой выбор тогда!

Я так хотел быть важным для людей,
Но теперь они лишь рядом, если хорошо.
И как мне быть? Как быть теперь?..
Если мысли только об одном?

Я счастлив прямо здесь для вас,
Чтобы вопросов стало меньше,
Чтобы снова лишний раз
Побыть для вас сильнейшим.

Я не могу ударить грязь лицом
И не могу теперь я оплошать.
Я быть хочу для вас творцом,
Но мне приходится лишь врать…

Врать себе и врать тем людям,
Что рядом по любви и из уважения.
Но врать не хочется, хочу лишь думать,
Что терпеть не буду, разгоню сомнения.

Но где же силы взять на это?
И где мне истину найти?
А врать я буду даже с кем-то,
Кто со мною по любви.

Я не хочу существовать во лжи,
Но нет других вариантов,
Нет правдивого пути,
А врать – у меня в таланте.

Стихотворение памяти Густава Элайджа Ара.