Анатолий Шамов - Полынь в серебре. Любовная и философская лирика

© Анатолий Шамов, 2022

ISBN 978-5-0056-0422-4

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Продолжая разговор о семнадцати золотых законах поэзии, остановлюсь на законе лиризма. Закон лиризма в творчестве автора проявляется тем ярче и полнее, чем совершеннее последним выражены мысли и чувства, типичные для его современников. Глубина восприятия действительности, явлений общественной жизни автором позволяет создать последнему духовный идеал, что благотворно влияет на современников.

Надо сказать, что лиризм у каждого автора свой, так как, каждый по-своему делает своего героя привлекательным для читателя, каждый приводит свои доводы в пользу нравственного выбора своего героя.. Применение закона лиризма позволяет сделать идейный замысел автора приемлемым и понятным читателю.

Лиризм (переживание, восприятие героем действительности), как правило, наполнен философским, гражданским содержанием, а не только интимно-личным, и это позволяет убеждать читателя в силе идей, что несет сам автор, взгляды самого автора. Неподражаемы образцы лиризма, данные А. С. Пушкиным в ряде произведений. Как пример, привожу стихотворение “ ВОЗРОЖДЕНИЕ»,

Художник -варвар кистью сонной

Картину гения чернит

И свой рисунок беззаконный

Над ней бессмысленно чертит.

Но краски чуждые с летами,

Спадают ветхой чешуей;

Создание гения пред нами

Выходит с прежней красотой.

Так исчезают заблуждения

С измученной души моей,

И возникают в ней видения

Первоначальных чистых дней.

Член Российского союза писателей А. В. Шамов

В осенних сумерках гуляет ветер,

В окно вдруг ветка, но о чём молчит.

Судьба меняет курс в холодный вечер,

Ушла зачем-то Муза и душа болит.

Без драйва стали, как бы все рассветы,

Лишь ей одной писались в ночь стихи.

Расстались, то в конце случилась лета,

Осталась боль… нет хода у души.

Ни медный грош, ни сила не помогут,

Бестрепетна душа, и холодны стихи.

Мы все под Богом, все подвластны Богу,

Нажмите кто-нибудь на клавиши души.

В осенних сумерках душа терзалась,

Нет месяц милой Музы, скушен день.

Лишь тапочки от Музы мне остались,

Где мне её искать, куда ушла, зачем.

Без драйва…

Тот солнечный, грибной я помню дождь,

Когда к околку мы с тобой, смеясь, бежали.

И было чувство настоящее, щемящее до слёз,

В улыбке и словах, в грибах, что собирали.

На первый снег я вспомнил этот дождь,

Под Новый год, когда мороз щипал за щёки

Казалось, что забыта между нами ложь,

Как бы открыты новые в душе любви истоки.

Давай опять, хоть мысленно… туда,

Где белка после нас грибы срывала.

Прожитые мы ценим лишь тогда свои года,

Когда душа брала, любила, отдавала.

Камин, вино… воображения не унять,

Есть чувство праздника и чувство карнавала.

Огонь, и хорошо нам день тот вспоминать,

И чувство счастье наше на краю бокала.

И было настоящее…

А полынь серебром под закат засветилась,

И обрывки костра поглотила дождливая ночь,

И молитвенный зов, и душа закрестилась,

И озимая в поле проклюнулась рожь.

Горечь трав, она будит сознание, и больно

За мою вековую в усталости, милую Русь.

Только знаю для счастья и чувства довольно,

Ну, а серость времён компенсирует грусть.

Та полынь серебром, где истоки той правды,

Что спасала не раз эти земли, давала исход.

Офицер, воевал и остались как память награды,

И во славу Руси свечку ставлю в приход.

Я по буквам, что свыше, строку прочитаю,

И бродяжить уйду в свою позднюю Русь.

По тоске… у костра вам стихи почитаю,

И запомнит меня у дороги калиновый куст.

А полынь серебром…

С тобой мы, помнишь, жили в Херсонесе,

Где Зевс топил у греков корабли.

Участье принимали в христианской мессе,

В обетованном крае матушки – Земли.

Тысячелетия простояли здесь колонны,

О славе эллинской они расскажут вам.

К земле желанной небо… – благосклонно,

Оставили, спасибо, праотцы всё это нам.

С тобой мы, помнишь, уходили в горы,

В зените лета Крым… не повторим.

Дарило раковины, ласку сказочное море,

И сладок был шашлычный сердцу дым.

С тобой мы, помнишь, в Кенасы ходили,

Буза за чебуреки и восточный колорит.

У моря мы с тобой вдвоём в палатке жили,

Спасал нас от ожогов местный айболит.

С тобой мы…

Меня ты погубила в этом сентябре,

Холодностью своей, шальной изменой.

От смерти что-то есть у осени в поре,

Упал подрубленным тогда я на колени.

Покинула, я плакал, помню, до утра,

На третьи сутки в мир людей вернулся.

Я долго умирал… то было, как вчера,

Лишь в декабре от видений очнулся.

Меня ты не любила, верно, никогда,

Упал когда, то ты, коварная, смеялась.

Не оправдают сентября в набор года,

Разбилось всё, что от мечты осталось.

Надломлен ясень, только к лету зарастёт,

Поднимет голову свою он у дороги.

Берёзка тонкая поддержит и поймёт,

По-настоящему любить дано немногим.

Я долго умирал…

Хочу хмелеть от запаха атласной кожи,

От абриса груди… сходить с ума.

И быть твоим идальго и, быть может,

Быть светом тем, которого боится тьма.

Дарить тебе под самый вечер розы,

За город… на «Мустанге» увозить.

И отвечать экспромтом на вопросы,

И до беспамятства всю ночь любить.

Хочу под этим небом быть любимым,

Свою любовь устам твоим дарить.

Хочу, чтобы меня звала ты милым,

Хочу весь этот мир с тобой делить.

Хочу я удивлять тебя, боготворить,

И открывать тебе миры души иные.

Какое это счастье… – счастье подарить,

И ночи подарить тебе хмельные.

Хочу…

Это позднее лето и хмель у дороги,

От истомы в душе загорелась любовь.

Я тебе посвятил три сонета, где слоги

Под сердце, светлее бежала, чтоб кровь.

В этот вечер с тобой мы закат провожали

И считали те звёзды, что падали вниз.

Говорили о счастье, о многом мечтали,

Провожали до крыш первых радужный бриз.

Это позднее лето и волны о серые скалы,

Чайки криком будили счастливый рассвет.

Что хотели тогда мы, и сами не знали,