Ольга Блохина - Акварель

Такая туманная просинь
Бывает лишь ранней весной,
Ветрами промытая росстань
На перепутье времен.

Я знаю ее приметы,
Я слышу ее шаги
С оттенками синего цвета,
С подметками белой пурги.

Трогаю клавиши пианино,
Звуки, аккорды
Цвета индиго, аквамарина,
Белого норда.

Просто клавиши – нет, ступени,
Знающий, восходи…
Просто клавиши – руки, колени,
Две ладони – ладьи.

Музыка – море, музыка – вечность,
Тайный последний причал,
Тонкая грань, за которой безмерность,
Дальше никто не бывал.

И было так: здесь – я, там – ты,
Но столкновенье неизбежно,
Тебе нужны мои мечты,
Мне – глубина твоей вселенной.

Мы создали свою планету,
В короткий миг шального взрыва,
И снова плеск воды и ветер
Соединил нас у обрыва.

Я – это ты, ты – это я,
У целого – две половинки,
В нас – бесконечность бытия
От божества и до пылинки.

Одинокий белый голубь –
Яркий блик на тени,
Позабытый древний город,
Стертые ступени.

Как святое откровенье,
В сумраке лесов
Дремлет белое виденье –
Сон колоколов.

Крепки древние ограды,
Тяжелы ворота,
Но блеснет лучом отрады
Ликов позолота,

Приоткроется мгновенно
И исчезнет вновь,
Как святое откровенье,
Как сама любовь.

Иногда в забеге длинном,
В сутолоке дня,
Белый голубь взмахом дивным
Позовет тебя:

Русский, русич, человече,
Ты забыл, что жил
В этом лике, в этом свете
И в полете крыл,

Ты устал иль заблудился,
Только все равно
У тебя в душе хранится
Белое перо.

Вспомни про святые силы,
Вспомни, кто ты есть,
Это матушка Россия
Посылает весть.

Какая ранняя весна!
И солнце горячо и жадно
Льет свет на влажные поля,
Где грач расхаживают важно.

Пусть ночью властвует мороз,
Но все его слабее силы,
Из царства забытья и грез,
Из холода немой могилы

Встает безудержный рассвет
И властно расправляет плечи,
Весны все ближе силуэт,
И все желанней радость встречи.

Снова осень, сплошные дожди,
Листья скорбно ложатся в траву.
Жизнь моя, я прошу, подожди,
Не бросай на холодном ветру.

Я в тебе разобраться должна,
Пыль стереть с пожелтевших страниц,
Ты не будешь со мною нежна,
Слишком много обиженных лиц.

Ты не можешь со мною расстаться,
Я прошу, оглянись, уходя,
Сколько можно вот так скитаться
От дождя до другого дождя.

Может быть, я тебе не нужна –
Горстка пепла в ладони твоей,
Невозможна, сложна и важна,
Не спеши уходить от людей.

Эта осень закружила
И с тропинки увела,
Без оружия сразила
И в полон меня взяла.

Сквозь полет багряных листьев,
Паутинок и небес
Там мерцает золотисто
В сумерках далекий лес.

В невесомой, белой сбруе
От воды туман идет
И на плечи мне седую
Свою голову кладет.

Ветер натянул струны-облака
И в порыве грусти тронул их слегка –
Тихо заструилась музыка заката,
Хлынула потоком, разлилась богато…
Из-за леса эхом донеслась свирель,
Провожая лето, ветру вторил Лель.

Расскажи мне, осень, про свои печали,
Стынет неба просинь, вечереют дали,
Птицы улетают в теплые края,
Ветер рвет страницы у календаря.

Северное лето блекло и ненастно,
Северное лето надо мною властно.

Холода, туманы, ветреный простор
И распятье рамы, словно приговор.

Ах, вино заката, в отблесках огня
Всем, чем ты богато, одари меня –

Мраком южной ночи, жарким всплеском дня,
Расскажи про очи, полные огня,

Расскажи про дивный и роскошный сад,
Где в тяжелых гроздьях зреет виноград.

Первый снег над городом кружится,
Настоящий, хрупкий первый снег,
Словно в небе раненая птица
Продолжает свой летящий бег.
За свободу платит опереньем
Легкого, воздушного крыла,
А на белой лошади с волненьем
Вслед летит охотница-зима.

Я вижу синие деревья,
У них зеленые глаза,
Быть может, это сновиденье,
Быть может, поздняя слеза.
Быть может, это мир, входящий
Без стука в сердце и мечты,
Быть может, отсвет настоящей
Земной, неяркой красоты.

Быть может, это боль и нега
Во всем, что грезит наяву,
А может, просто хлопья снега
Упали в блеклую траву…
И в этой тишине ненастья
Есть нерешительность даров
И хрупкое, сквозное счастье,
И нежность отгоревших снов.

Ноябрь, как странник на дороге,
Стоит с протянутой рукой,
Промокший плащ, босые ноги
И взгляд, прозрачный и нагой.

И смотрит прозорливым оком,
Как золотые купола
Сияют в небе одиноко,
Вкруг запустение и мгла.

Вдруг от внезапного порыва
Он покачнулся, сделал шаг,
Раскинул руки над обрывом,
Хотел взлететь… «Постой, чудак,

Ступни твои белее снега,
А в волосы заплелся дождь,
Тебе не совершить побега,
Иди ко мне – чего ты ждешь?..

Иди ко мне», – шептала вьюга, –
«Ведь отрешенным от тепла,
Увы, не вырваться из круга,
Сожженного почти дотла».

Но странник, медленно взлетая,
Уже по воздуху ступал,
И образ золотого рая
Над головой его витал.

Что осталось? Цепочка следов,
Уводящих в слепящую снежность,
Горький привкус и запах духов,
И в глазах – отчужденная нежность.
Что осталось теперь у меня?
Лишь щемящее чувство рассвета,
Только тень от былого огня
И лицо твое, полное света.

О, небо, ты изогнутою чашей
Нависло, сизой влажностью дыша,
И льется спутанною пряжей
Твоя непостижимая душа.