Валерий Васин - Небо случайных улиц выкрашено в гуталин

ответы внутри остаются в рамках, подобно искомой истине,

размыто все длинными очередями и аптечными чеками.

Если слова, то теперь все, что сказано – сказано точно искренне,

кчему остальное? Часы тикают, а время бежит за стрелками,

итоска всегда будет фоном, пока числа сменяются числами.

[26.11.2021]

Моя грусть едет пьяная где-то в такси эконом,

смотрит взглядом блуждающим в грязные стекла витрин.

Мы оставили все разговоры давно на потом,

а сегодня – молчание, просто побуду один.

Похожу под дождем без зонта, как в далекие двадцать,

капли нежно целуют лицо, залезают за ворот.

В этом городе смысла не вижу уже оставаться,

в этом городе сердце сжимает колючий холод.

Моя грусть – моя тень, мы поладили быстро,

мы сегодня в молчании топим, а тонет в огнях столица.

Жаль бармен не подаст вместо шота – выстрел,

значит просто придется, смотря в пустоту напиться.

Набрать номер такси и сказать: «Довези до счастья…», -

пусть смеется, но едет по спальным районам плавно.

Просто грусть нежно гладит мои запястья,

тихо шепчет на ухо о самом главном.

[07.11.2021]

Мне часто удавалось все терять,

не то – талант, не то мое проклятье;

еще бы выдали поводыря, иконку, свечку да распятье.

Нарок таков искать себе по духу,

укаждого забытого огня,

желанного соратника и друга, а остается только горсть угля

Есть в этом и ирония, но мука:

не нужен тем, кто нужен мне сильней.

это смешно, когда одолевает скука,

тенью являться прошлого людей.

От самых милых дам до черных пьяниц,

ты – тень кинжала или тень букета,

шелк белый или розовый румянец.

Адля себя – подобие поэта,

начертано которому скитаться, карманы только полные угля,

Скажи мне человек, найдется искра для самого последнего огня?

[22.11.2021]

« Аведь у нее есть вкус на бельё», – мелькает в сознании угасающем.

Свет, двумя желтыми полосами, пробегает по стенам съемной квартиры.

Если бы мокрые простыни, что к чему внутри этих двоих разузнали,

как тогда поступили бы? Мы друг другу просто случайные пассажиры.

Спересадками едем куда-то на чемоданах, набитых всяким старьем,

никому не нужны навсегда и поэтому, просто так нас не взять живьем.

Едем молча, пьем, как Венечка Ерофеев, долго плачем в подушки тихо,

после босым танцуем на стеклах, в душу плюем со смаком и ищем выход.

Любовью это зовется среди людей, хотя максимально спорный момент,

от бородатых лавочников и до недодворцов сочетающих браком,

храмом такого высокого чувства является бордель и его клиент,

ачто же до прочих излишеств – страшная тайна, покрытая плотным мраком.

Ясно одно – что пройдя первый раз все акты данного мероприятия,

зарубив на носу, чего стоит каждое новое утро в объятиях,

альтернатива тут вполне очевидна – никогда больше не лезть на рожон,

методично тушить все эмоции, стал ненароком, если вдруг подожжен.

Если бы это конечно работало, жить стало точно проще и легче,

но на деле мы все увязли по самые уши в играх и полуправде,

аот амурных терзаний ни коньяк, ни жадный промискуитет не лечат,

легче только со временем, да и то – так и тянет на знакомые грабли.

Юность заполнена сексом, амбициями, изменами и алкоголем,

боями в локальных конфликтах за первенство, лишь бы утром не был уволен.

Втаскивая себя буквально за шкирку в очередное "счастливы вместе"

исразу планируя путь к отступлению, да все способы жесткой мести.

Единственное спасает – сказка о половинках, с поиском перебором,

старое словно мир, предание, что гласит: каждой твари найдется пара,

лишь бы тварь та была искомой, вот и люди роют в разного сорта соре,

икаждый раз уверяют себя – все ради самого желанного дара.

Только нашим слизистым все равно, какие чувства движут субъектом акта,

если согласие обоюдное – то выгодно всем сторонам контракта,

безразлично кто там кого недолюбил, а кто не забыл окончательно —

яркая вспышка гормонов, остальное происходит все бессознательно.

От пышнейших букетиков, до абортов, от разводов до треугольничков,

большинство осознало размах обмана – теперь просто тасует колоду,

мальчики научились лгать и прекрасно играть в самых лучших любовничков,

адевочки забывать всех ниже желаемого уровня сверхдохода.

Но случается раз в столетие, где-то в съёмной квартире в спальном районе,

уещё не испачканных ложью людей полюбить искренне и с надрывом,

лишь тогда их скрепляют мокрые простыни, как билеты в одном вагоне

ибыть может им ехать долго, до той самой конечной станции. До своей.

[28.11.2021]

Меряя тренч в секонде, мне захотелось его обнять:

он пыльный в углу пролежал лет уже пять.

Одним словом, вышел из моды и завалялся,

таких бедолаг накопился на целый ящик —

собирают пыль да нафталиновый флер;

пока проныра, что беден, но немного хитер,

решит его распотрошить, а там все как надо:

семиклинка, сорочка, да драный тренч —

из тех что поднятый ворот не спасет от прохлады.

Ну, думаю, надо брать. Любовь все равно секондхенд,

так эта хотя бы не давит в плечах, ворот свободен.

Мне его отдадут не дороже чем ломанный цент,

и то потому, что самость моя к нему так подходит.

Да, вот так выбирают любовь: в секондах, не по погоде.

[21.11.2021]

Ак чему теперь эта коробочка из картона переработанного?

Кому марафон, а кому панихида, траур и проводы по канонам,

Ты не плачь понапрасну – нас всех надломит утрата и всех изуродует,

отаком говорят лишь с абонентами недоступных давно телефонов.

Сними проще конечно – они не поднимут уж трубку и не посмеются,

не снимут тебя убежавшую дочь с дерева: «Что за детские шалости?»,

ився память пульсирует, давит, как смирительная рубаха безумца,

мысли где-то все в тратах и хлопотах: «Не упасть бы сейчас от усталости…».

Если умер отец – нет возможности спрятаться, даже если захочется,