Майя Сохумели - Тахикардия

Доктор наук нелюбви с почётом,

Мастер спорта по самообману.

С легкой руки взошла на эшафот,

Ну же палач, бросай сердце в яму.

Что же ты плачешь, глупый старец,

Кончай, в одиночестве на пустыре.

Я не могу к нему прикасаться,

Разве возможно сильнее горе.

Дайте коснуться губами иконы,

С морем проститься, небес лазурит.

Стыдливо склонились кроны,

Даже у деревьев сердце болит.

Я не могу больше слышать запах,

Что покоем и страстью объят.

Пятый пройден, я в шестых кругах,

Дантовы черти меня благословят.

Вот бы отбросить все излишки,

Не зарекаться любить до гроба.

Но ведь пахнешь родным слишком,

Разве можно хотеть не трогать?

Никому о тебе не скажу,

Да и то за мной не замечено.

В уголке аккуратно сложу,

Остатки души искалеченной.

И от злости ругаюсь внутри,

Что такая совсем неразумная.

Ведь по телу всему кандалы,

Приковала себя безумная.

Я на фото твою смотрю,

Пробираюсь мурашками.

Разве можно солнцу по утру,

Не увидеть землю с ромашками?

Я к тебе от тебя бегу,

Все иначе, конечно, хотелось.

Но уже к чистому четвергу,

Смою все, что давно оселось.

Я с собой за тебя борюсь,

Разум с сердцем ведут войну.

Не подвластный, увы, союз,

Заточивший гордость в тюрьму.

Я сильна, посмотри, креплюсь.

Настоящая скрыта за семь засов,

В тишине за тебя помолюсь,

Ты там счастлив? Вот скоро и я!

Я могу перестать звонить, больше не буду.

Могу горячо целовать другого, и мы его знаем оба.

В день своей свадьбы я тебя навсегда забуду,

В этот день за нами захлопнется крышка гроба.

Я могу в безумие впасть, бродя по палатам,

Могу наслаждаться уютом собственного дома.

Вспоминать мечты об Италии в теплых халатах,

Запивая тоску бутылочкой рома.

Я могу трястись от холода ночью,

А наутро проснуться от жара и пота.

И желать до безумия отослать тебе строчки,

Как ты там, без тебя сто вторая суббота.

Я могу другого назвать родным и милым,

Позволить ему себя обожать.

И могу себе лгать, что тебя забыла,

Но какой в этом толк, если от себя не убежать.

Я могу до полночи писать другому,

А к утру найти фото твое и выть.

Только раз окончательно тебя закрою,

Пятый день от субботы станет роковым.

Мои демоны яростно мне улыбаются,

Вздумала зарекаться, что никогда.

Еще сильнее теперь стараются,

Завести меня в самый темный чердак.

Сводят с ума ненасытные черти,

Искушается память в чертогах лица.

Все движется, но против шерсти,

И от когтей по спине полоса.

Я закрываюсь во всех своих тонкостях,

В мыслях тону средь огненных котлов.

И не измерить уровень напряженности,

Терзаюсь от голода, как стая безумных волков.

Но что-то мелькнет до боли знакомое,

Скажет: возьми мою теплоту.

Буду рыскать с руки будто бездомная,

Хоть ненадолго, но свет обрету.

И я забуду про все осторожности,

Не вспомню мучительных ночей.

Как была за секунду до пропасти,

Самого темного вечера мрачней.

Я доверюсь тихому омуту,

Теплых слов царя всех зверей.

Вот объятия мои разомкнуты,

Распни иль спаси же меня скорей.

Я расчищу капканы, сама что расставила,

По следам проберусь к тебе.

До конца своих дней тебя бы славила,

За надежду в моей судьбе.

Смотри, я тут, собираю тебя по частям,

И во сне называю громко по имени.

Ну кто же теперь с тобой, где – то там,

На свободу глухую клетку выманил.

Одна в квартире своей обжитой,

Смотрю кино и вспоминаю невзначай.

Италия и теплый морской прибой,

Который ты мне обещал сгоряча.

Кто же за рюмку водки не закладывал штаны?

Наш общий друг Сережа, так говорил.

Увы, мечты мои теперь искажены,

Ни рюмки, ни штанов, ни счастья мерил.

Слышу запах табака на руках.

Поверь, я не курила никогда.

Это наверно, когда я в чулках,

Заставила тебя долго ждать.

На что же ты меня благословил?

Все превратилось в прах.

Порой так не хватает сил,

Чтобы унять свой страх.

Теперь другая в тебя поверит,

Будет беречь твой покой.

Только не впускай ее в двери,

К душе, где хранится образ мой.

Говори с ней, с этой другой,

О том, как рябина зимой цветет,

Только увы ей не стать мной,

Говорившей сутками напролет.

Наше общее с тобой больше не сбудется,

Стало быть, боль тоже скоро пройдет.

Надеюсь, что и любовь забудется,

И как ты, мое тело к другому уйдет.

У каждого свой грех,

У каждого своя печаль.

А я ищу только тех,

С кем смотрится вдаль.

Кто сможет ребёнка узреть,

И слушать мой длинный рассказ.

Просить меня повзрослеть,

Продолжая любить без прикрас.

И будет звонить мне в четверг,

После работы, к 8 часам.

Чтобы послушать мой смех,

Не придираясь к словам.

Спрашивать: что там стряслось,

Внимательно, в самую суть.

Все хорошо, ты успокой свою злость,

Я разберусь во всем сам.

Наверно это будет мой храм,

Моя победа, большие мечты.

И я мысленно снова там,

Где давно потерялся ты.

От сердца идёт тепло,

И добрый мой разговор.

И пусть, ещё совсем не светло,

Я в поисках до сих пор.

С тебя сложно слезать, как с наркоты,

Плачу порой, сидя в туалете.

И у меня из всех открытых дверей – ты,

И это худшая зависимость на свете.

В последнее время все чаще: боли, нервы,

Иногда и ты становишься милее.

Бросаешь косточку собачке верной,

Но чаще, конечно, бываешь злее.

Почему ты все это терпишь?

Голос разума, да и мысли вокруг.

Зачем ты его подле себя держишь?

Выйди, ты же видишь замкнутый круг.

Пусть это выглядит слегка унизительно,

Но глупая надежда внутри меня.

И все это, не так уж омерзительно,

Лишь бы быть иногда для тебя.

Сколько раз была я оставлена:

Загибаться и ныть.

А к тебе уже другая приставлена,

Тонкими пальцами по коже плыть.

Картинками образ и опять слова:

Не люблю, не могу, не обещал тебе, дорогая.

Ещё чуть-чуть и по стенке моя голова,

Для кого уродилась такая дурная.

Но тянет же, черт тебя подери.

И трясу тебя: «Правду скажи, скажи!»,

И тут уже хочешь бери не бери,

Но скорость жизни – резкие виражи.

И ты прячешь себя в чертах:

Холодного, неприступного рыцаря.

Говоришь: Мне плевать.

Милый мой, из тебя все хорошее выцарапали,

Тебя бы любовь в малых дозах вживлять.

Я так долго ждала чудес,

Что теперь не вставляет, не прет.

Мне как будто ударом с небес,

Все однажды, поверь пройдёт.

И плевать, что тебе я совсем не та,