Андрей Трофимов - Звучала музыка стиха

И тихо флейта зазвучала,
И в берег стукнула волна.
Любовь – она всему начало.
Так пусть звучит любви струна.

У матери обычно так бывает,
Любовь к ребёнку самая большая.
Мужчин она почти не замечает.
Мужчины – это просто твердь земная.

Ребёнок же – распахнутое небо,
И крылья вырастают за плечами.
Малыш – страна, в которой просто не был
И грезил ей бессонными ночами.

Ребёнок – связь миров и поколений,
Он чистый лотос и любовь без меры,
Жизнь вечная вне всяческих сомнений,
Надежды кладезь и источник веры.

Старцы седые на белых конях —
Нет их в прогнозах и календарях,
Нет в гороскопах, в гаданиях нет,
Нет в заголовках вчерашних газет.

Кто же они? Духи нашей страны,
Дети Сварога, святые сыны.
Светлый Алтай, да янтарный алтарь.
В колокол стукнул хромой пономарь.

Рерих был гений, но это не суть.
Бороды старцев туманом в лесу.
Оптина пустынь стеною встаёт.
Было паденье, теперь будет взлёт.

Мужчины плачут об отцах.
Тревожат нас мужские слёзы,
Как будто мартовские грозы
В высоких и седых горах.

Их не хватает рядом, тут.
Они ушли куда-то в вечность,
В ту голубую бесконечность,
Где тучки лёгкие плывут.

И сердцу очень горячо,
И как-то всё туманно, зыбко:
Знакомый голос и улыбка,
И твёрдое отца плечо.

Никто не хотел умирать,
Тогда, в сорок первом, на фронте.
Стояла великая рать,
Осталось немного их в роте.

Никто не хотел отступать,
Закончились даже патроны,
Они продолжали стоять,
Земля не услышала стоны.

До боли сжимая ножи,
Смотрели спокойно на фрица,
Ведь там, у заросшей межи,
Уже начиналась граница.

И, спрятав в карман письмецо,
В помятом и старом конверте,
Промолвил один из бойцов:
«Прорвёмся, ребята. Нет смерти».

Та чаша страшная давно была испита.
И пусть прошло уже немало лет,
Не позабыт никто, ничто не позабыто,
У вечного огня всё тот же цвет.

То – цвет боёв, что на полях гремели,
То – крови цвет, что пролита была
За то, чтоб мы пожить ещё успели,
За то, чтоб наша родина жила.

Чтоб знали все, война не повторится.
И будет мир, и солнца яркий свет.
Нам ветеранам нужно поклониться
И красных подарить гвоздик букет.

Простите меня, простите.
Я больше не буду так.
Спасите меня, спасите,
Ведь я же себе не враг.

Не враг тем хорошим людям,
Кому причинил я вред.
Давайте друзьями будем
И скажем всем войнам: «Нет!»

Давайте любить друг друга,
Все вместе творить добро.
И пусть ледяная вьюга
Не ставит на нас тавро.

Простите меня, простите.
Давайте любить, дружить.
Себя и меня спасите.
Так хочется в мире жить!

Безграничная, гнетущая, немая пустота.
Глупый смех какой-то крали. За окошком темнота.
Непонятные виденья, опустевшие дома.
Суета, пустые прения, суровая зима.

Развалившиеся связи, опустевшие поля.
Кучи мусора и грязи, разрушается земля.
Опустели магазины, но заточены ножи…
Развесёлая картина! Хочешь, плачь или пляши.

Закрытые окна, домов обветшалых строенья.
Разбитые стёкла. Внезапный порыв озаренья.

Убитые люди… Ни с чем несравнимое горе.
Смертельные пули. Бескрайнее слёзное море.

Парламентский спор. Убийцы в защитных одеждах.
Кровавый террор, уничтоживший в людях надежду.

Я видел лицо нищеты,
Когда шёл уставший с работы.
А в мире пустой суеты
Дельцы загребали банкноты.

Довольные жизнью такой,
Как боги с высокого неба,
Бросали нам жирной рукой
Лишь чёрствые корочки хлеба.

На лжи и на горе чужом
Они капитал сколотили.
Россию, всеобщий наш дом,
Разграбили и разорили!

Бездомным смеялись в лицо,
А сами в дворцах проживали.
Одаривали подлецов,
Друзей и родных предавали.

Но только не вечен ваш век,
Не вечны и ценности ваши.
Жить будет в веках человек
Делами и сердцем вас краше.

Сегодня мне приснился страшный сон,
Как будто побывал я в преисподней,
Услышал я усопших тихий стон
И грешников увидел на жаровне.

Они в котлах варились вереща,
И чёрный дым валил под своды ада.
А чёрт тащил девицу, хохоча,
Которая вопила: «Нет, не надо!»

На вертелах коптили выпивох
И поливали их вонючим маслом.
Курильщиков травили, словно блох,
Неведомым ещё науке газом.

А в уголке жаровни, на крючках,
Висели все иуды, изнывая.
Горячая смола на их телах,
Дымилась, понемногу остывая.

Я зрелища ужасней не видал,
И волосы мои поднялись дыбом.
Дрожь сотрясала тело, я бежал
Из подземелий, полных смрадным дымом.

И заглянул я в райский уголок:
Там ангелы порхали, будто птицы,
Там дул в лицо чудесный ветерок,
Сон приходил и закрывал ресницы.

В раю же было пусто: ни души,
И тишь кругом стояла гробовая.
Мне стало жутко в неземной тиши,
Ушёл я от ворот благого рая.

Сегодня мне приснился страшный сон,
Как будто побывал я в преисподней.
Рай посетил, усопших слышал стон.
И видел грешников, вопивших на жаровне.

Я хочу, чтоб никто не испытывал боли,
Чтобы не было слёз, криков, порванных жил.
Не хочу, чтобы сердце сдавало от колик,
Чтоб убийственный спазм нас за горло душил.