Юрий Золотовский - Стихи рождались ночью…

Стихи рождались ночью,
А утром умирали —
Как сон,
Как тень,
Как звёзды,
Как сумрак и туман.
И, умирая, молча
В себя они вбирали
Ту правду, что, рождаясь,
Считали за обман.
И всё же воскресая,
В ладонях человечьих
Вдруг сами становились
Целителями ран.
А погибая снова,
Всё так же были вечны —
Как сон,
Как тень,
Как звёзды,
Как сумрак и туман…

Вся в отблесках
От солнечного света,
Очнувшись после длительного сна,
Приходит, отряхнувши клочья снега,
С рассветом долгожданная весна.
И все вокруг доверчиво ликует,
И смех переливается везде.
Летят грачи, безудержно тоскуя
О первой черноземной борозде.

В самом, что ни есть, безлюдном месте,
Где луна цепляется за вал,
Видимо, тоскуя о невесте,
Кто-то бухту Ольгою назвал.
А была ли счастлива с ним Ольга?
Этого нам знать не суждено.
Да и с ней он счастлив был насколько,
Может знать лишь суша или дно.
Человек в глухой тайге якутской,
Пробуя ногой по льду настил,
Реку по привычке чисто русской —
Леной, словно дочку, окрестил.
Если мне когда-нибудь придется
Новую планету отыскать —
Пусть она по праву назовется
Именем «Анюта» – как и мать.

Все приходит по возрасту —
И любовь, и печаль,
И весеннее озеро,
И осенняя даль.
И тобою не спрошено
У безвестной судьбы,
Что дано или брошено,
От любви до беды.
Все приходит по возрасту,
Если веришь в мечту —
И любовь – та, что по сердцу,
И дела – по плечу.
Вопреки ожиданиям,
Как в пустыню вода,
К нам идут с опозданием
Золотые года.
Слышу я в этой скупости
Лишь язвительный смех.
Вот пришел возраст мудрости.
Позже всех, позже всех…

В рассвете раннего мороза
Всходила желтая заря,
Стоял туман, как знак вопроса
И как знаменье ноября.

И на лугах жары недавней,
Где мать-и-мачеха цвела,
Так непривычно и так славно
Поземка первая мела…

Деревня есть, забытая совсем.
Там жили люди, там дома стояли…
Дворов там было ровно тридцать семь —
Теперь столбы стоят в немой печали.
Погост, забытый богом и людьми,
Разрушенный сарай, в траве дорога —
Здесь жили люди… Хоть бы две семьи!
Но нет деревни. И таких здесь много.
Как родину забыть? Страшнее боли нет.
Здесь твой очаг, твой старый отчий дом!
Кивают тополя. Молчание в ответ.
Названье есть, но никого кругом…
Что людям нужен газ – конечно, я пойму, —
Кино и даже то, чтоб кто-нибудь любил…
Ты, Каменка, прости – сейчас и я уйду.
В тот город, что тебя когда-то загубил…

Уж так идет от века:
Зовут всегда они —
Надежды человека,
Желанные огни.

Они призывно светят
Уставшему в пути.
Нельзя им не поверить,
Нельзя к ним не дойти.

Но станет очень горько,
Когда дойдешь и вдруг
Увидишь за пригорком —
Огонь развел не друг…

Над Красною площадью звонко куранты
Опять разрывают прибой тишины.
Дочь богатея, жена фабриканта
Лежит под плитой у кремлевской стены.
Любить беззаветно, шагнуть в неизвестность,
Борясь за свободу, мечту и права.
Завидная храбрость, завидная честность:
На карту – вся жизнь, а не только слова.
Какое же сердце, большое и нежное,
Женщине этой надо иметь,
Чтобы в ссылках и тюрьмах
Забыть свою прежнюю,
И новую жизнь через тьму разглядеть.
…Бросит тихонько букет незабудок
Дочь моя молча на пьедестал.
В честь твоих грозных и радостных буден
Я ее тоже Инессой назвал.

Погожий день. Как будто летом,
Теплынь осенняя стоит.
И в небе, солнышком согретом,
Шальная радуга висит.

Взаправду – осени, наверно,
Пока не верится в снега.
И грустью, долгой и безмерной,