Юрий Попов - Путь любви. Приоткрывая завесу тайны

Попробуй-ка!

Посмотрела она, усмехнулась слегка

И бросила в море житейское.

Бы́ла буря, черная мгла.

Это вам не Эгейское!

Движение

И тонул я,

И плакал,

И волосы драл,

Много встречал я дряни,

Рано моришко я это узнал –

Молодой, так сказать, да ранний.

Дальше я плыл –

Больше я думал,

Больше думал –

Осмысленней плыл.

Был уверен: звезду я найду, мол!

И старался, и сил не щадил.

Была буря, буран, было что-то такое,

Что смя́ло закон отношений.

Вот возьмёт и душу всю перероет!

А ты жить хотел без волнений?!

Без волнений? Ха-ха! Да ты, милый, цыплёнок!

Ты чудак, мой друг, да и только!

Ах, какой интересный, наивный ребёнок!

Тебе, детка, шесть лет или сколько?

И снова блуждал я, и плыл наобум,

И снова сбивался с пути,

И снова терзал своё сердце, ум,

А звезду свою думал найти.

“Но есть ли смысл в блуждании этом?

Стоит ли дальше мне плыть? –

Часто я думал, искал всё ответа,

Как Гамлет: – Быть иль не быть?”

И опять я пережил бурю, дети,

Но всё же плыву и плыву.

На широком атла́се столетий

Вышиваю жизни канву.

“Но что же дальше?” – я вас спрошу.

Вы скажете мне.

Но шалите!

Ничего определённого вам не скажу.

Но думаю,

что-нибудь

выйдет!

Разговор с человеком

Вы Человек? Будем знакомы –

Я и поэт – Музой караем

Оба мы мыслим, оба мы дома.

Давайте-ка, друг, поболтаем!

Вот папиросы! Хотите чаю?

Не очень ли Вам беспокойно?

Вы любите жить уютно, я знаю,

Чтоб было тихо, спокойно.

Вы, в общем, бываете часто непло́хи,

Но часто мне Вы не нравитесь,

И чувства у Вас, как какие-то блохи,

Бывают мелки. Удивляетесь?

И прыгают чувства Вам на усладу,

И так до скончания века.

Для обезьяны, может быть, надо,

Но плохо для Человека!

Моё сердце играет в сто тысяч рук

На рояле жизни одни пасторали,

Ну а Вы, мой драгоценный друг,

“Чижик-пыжик” хотя бы сыграли?

И условностей много у Вас на пути,

Вы их раб, Вы несвободны.

А от них Вы не смеете, милый, уйти,

Потому что другим неугодно.

А ты вот попробуй их обойти!

И начнутся тут ахи и охи!

И опять проснутся у Вас в груди

Эти мелкие чувства – блохи.

Я ж условностей, друг, не выношу,

Быть рабом я их не намерен.

Подойду вот к нему

ПРИ ВСЕХ

и скажу,

Что дурак он, а может быть, мерин.

И зачем пред другим часто гнётесь спиной,

Ну а чуть плохое узнаете –

Поднимаете дикий крик и вой

И грязью его обливаете?

Вы, в общем, бываете часто непло́хи,

Но часто Вы мне не нравитесь.

И чувства у Вас, как какие-то блохи

Бывают мелки. Удивляетесь?

Заключение

Если буду я по́ морю плыть и плыть

И Цезарем жизнь поборю,

Постараюсь немножко получше быть

И “Я”

своё

сохраню.

26/viii – 1939 г.

Москва

Я помню детство: в тихом уголке

Читал мальчишкой с жадностью Жюль Верна;

Кругом всё тихо, только на стене

Часы стучали медленно и верно.

Глаза горели, словно угольки,

А мысли были с лордом Гленарвоном,

Как “Альбатрос”, подвижны и легки,

Носились за упрямым Керабоном.

С тех пор мальчишка страстно полюбил

Громады гор и красоту морей,

Живую мысль и молодости пыл,

Отважных и решительных людей.

Но пролетело детство, словно сон,

Часы бегут спокойно, равномерно…

Он будет стар, но не забудет он

Глубокую фантазию Жюль Верна.

01/XI – 1940 г.

Я через сотни тысяч лет

По умирающей Вселенной,

Последний на земле поэт,

Пройду с улыбкой неизменной.

И среди гибели и гама,

Средь погибающей трухи,

Средь умирающего хлама

Буду читать свои стихи!

Октябрь 1940 г.

Хочу, чтобы стихи мои не постарели,

Чтоб через сотни лет читались бы без скуки,

Чтоб вечно жили бы, как здания Растрелли,

И как “Тангейзера” божественные звуки!

Октябрь 1940 г.

Однажды летнею порой,

Отцвели когда сливы и вишни,

Я покинул очаг мой родной,

Чтоб изведать дыхание жизни.

Я шатался по разным предгорьям,

Слышал радостный искренний смех,

И видал настоящее горе,

И видал настоящий успех.

И всей силой могучей поэта,

Глубиной человеческих чувств

Я люблю эту жизнь без ответа

И во многом у жизни учусь.

15/XI – 1943 г.

Так он и прошёл свой жизненный путь, любя всею душою и преумножая любовь в себе и вокруг.

Но об этом – чуть позже: придёт время и ранним стихам, и пробе пера, становлению его как поэта и профессионала своего литературного дела.

А пока, дорогой читатель, коснёмся самого нежного и сокровенного – любви дедушки и внучки.

Деревенское утро

5 июля 1991 года

Кукарекает петух,

Лает собачонка,

Козочек пасёт пастух.

Только спит девчонка!

Два часа сидит уж дед –

Тихо и не звонко –

Не хватает сигарет!

Только спит девчонка!

Дед сидит, как воробей,

Делать что, не зная,

Просыпайся поскорей,

Девочка родная!

Д. Степаньково

Скучный день

Скучный день… Без внучки я скучаю,

Без её улыбок и капризок,

Сам с собою в чепуху играю

Без смешинок, даже без сюрпризов.

Как мне хочется с тобой поговорить,

Повторить готов я много раз:

Как мне трудно жизнь свою прожить

Без твоих больших и добрых глаз!

17/VII – 1991 г.

И любил он искренне, сильно и чисто, видел и хорошее, и дурное в человеке. Но любовь всё покрывала…

Признание в любви

(Лиде)

Лида, Лидулька – родная девчонка,

Самая милая, самая звонкая,

И фантазёрка, и с искоркой Божьей.

Впрочем, хвалить её дальше негоже.

Чтобы не сглазить, не повредить,

Буду о Лиде я так говорить:

“Девочка шумная и озорная,

Где-то упрямая, где-то… такая…”

Нет, не найду слова плохого

Про человечка такого родного!

В каждом из нас есть что-то такое,

Что-то хорошее, что-то смешное!

Дед

26 июля 1990 г.

Я приду к тебе с приветом,

Несмотря на все невзгоды,

Несмотря на все ошибки,

Несмотря на годы, годы…

Приходить к тебе с приветом –

Вот и всё, что мне осталось.

Я хочу, чтоб моя Лида

В жизни чаще улыбалась!

И я думаю, что именно Дед научил меня улыбаться, часто, “крепко”, искренне и видеть в жизни много счастья. И быть благодарной.

Мне милы и смех, и шутка,

И скажу, ребята, прямо,