Александр Быстрюков - Огни и тени

Грусти, рыдай, моя душа,
Бреди, лети в потёмках:
Шажок, прыжок и антраша
На жиденьких верёвках.

Поклон, улыбка, тихий вздох —
Не поддавайся чарам.
Ты сможешь точно, коль я смог —
Для всех, не раз, задаром.

Ты отдала себя страстям
И в рабство кукловоду:
Да, я мотор твоим костям,
Пляши в мою угоду…

И смех твой – щит, и он же – меч,
Пока верёвки целы.
Порвались?.. Что ж, заботы с плеч,
Лишь удержись на сцене.

Давай, танцуй на кураже —
Я следом подыграю!
С тобою мы сплелись уже,
Душа моя смешная!

Пишут про звёзды, про счастье поэты,
Про ночь или утро в осеннем лесу,
Пишут любовные также сонеты,
Только не пишут про колбасу!

Пишут про женщин, вино и похмелье,
Пишут про горькую долю вот все,
Про розы, морозы, пиры да веселье,
Только ни строчки о колбасе!

В целом в защиту мясного продукта
Всех муз положите вы на весы:
Когда в животе урчит репродуктор,
Много ль напишешь без колбасы?

Скажем мерси и поднимем бокалы,
В жизни колбаску восхвалим земной!
В анналы войти, занять пьедесталы
Поэтам возможно лишь с колбасой!

Ты – родина моя незрелая,
Дыханье розового мартобря.
Иной раз ты наивно белая,
Иной – как чёрная заря.

Поэтами вдоль перемерена
Аршинами твоя душа,
На поклонение мне вверена,
Листвой берёзовой шурша…

Шумя то нивами, то реками,
В тебе брожу я без дорог,
С полузакрытыми всё веками
Ищу твоей избы порог.

Ау! Где ты?! По пеплу снежному,
По небу стыдному и по крестам
Несу с любовью я безбрежную
Тоску кровавую в твой храм.

Нет, ты не дева и не нищая,
Не терем сказочный из снов,
Ты – сирота, живым ты лишняя
Без слёз, без смеха и без слов.

Спина уже блаженствует,
Просела чуть кровать,
За стенкой заблудились звуки,
Мы – равноденствие,
С нас нечего-то взять:
И больше, чем обычно, близоруки.
…Упрямые телодвижения,
На ощупь мир, без слов,
И ничего иного нам не надо:
Ни техники скольжения,
Ни физики основ —
Дышать бы вечность рядом.

Не будет не лучше, не хуже —
Будет всё так, как есть,
И пояс завяжет туже
Моя голодная честь.

Не будет сложнее, не проще —
Скорее всего, смешно:
Совесть напрасно ропщет,
Вставляя стыдливое «но»…

Не будет попыток даже —
Есть дно и мистический верх,
Надежда хмыкнет и скажет:
Был в небе свободный стерх.

Не будет! Уже не мечтаю…
Былое – туманные сны,
И карты подло скрывают,
Но в этом их нет вины.

И вера – седой одуванчик,
Зачем ей ветра перемен?
Мир карамельно обманчив:
Он виден только с колен.
Скрипят одурело качели:
Не будет, не будет… не жди…
Улыбка пока ещё тлеет,
Но скоро придут дожди.

День бледнощёкий приближается к нулю —
Он робкий круг от света фонаря.
Я пальцем пыль на мебели ловлю,
Смотрю в окно, каракули чертя.

Туда нет выхода, отсюда не уйти…
О, робких смайликов нетвердая рука!
В клубок, как нити, я свернул пути,
Чтоб не присыпала их снежная мука.

Я подожду, чтоб звуки улеглись,
Чтобы в морозно-нежной тишине
Моя бескрылая, но трепетная жизнь
Бы растворилась в синей глубине.

Что от памяти глупой стало?
вон пчела у неё нет жала
голо всё где листва лежала
да серым-серо а не ало
тихо там где мечта порхала
снегом тоже не пахнет талым
были ж молоды жарки и шалы
песен долгих душа алкала
рук тепла и тогда не хватало
но потухли огни опалов
и туманом забвение пало
Что от памяти глупой стало?

Но их и не было и нет,
Подумаешь, какая жалость…
В конце тоннеля странный свет,
Но что нам жизни той осталось?
Мои печали – первый снег,
Мои улыбки – в полдень тени,
Дыхнул в лицо вчерашний век,
И вряд ли что-то его сменит.

Чего же не было? Чего?
Перебирать – какая скука…
Не досчитаюсь одного,
То в миг порядочная сука
Напомнит, глазом не моргнёт,
А мне бы вспомнить, что же было,
Чтоб, не дай бог, «И так сойдёт!» —
Услышать над своей могилой.

Но их и не было… И что?
С кем уходил за горизонты —
Все отношенья – шапито
(Зверей и клоунов не троньте),
И возвращаешься опять
К вопросу, что стоит за дверью:
Что дважды два – ещё не пять,
Но скоро, чувствую, поверю.