Юлия Короткая - Храм моей души

ОНА ВСЕГДА была нарядною!

И прожила ведь до восьмидесьти!

И каждый день в нарядном платьице…

А перед смертью: "Господи, прости!

На что я только жизнь потратила?"

"Бабушка, а как это Я УМЕР?

Как это? Я есть, вдруг, бац, и нету?!"

Вовка смотрит прямо, но с прищуром,

Призывая бабушку к ответу.

Та с утра в мельканьи спиц пропала.

Вроде слушает, но так… в полушка.

Вовка начинает всё сначала

"Ба, ну ба!!!" Задумалась старушка.

"Вну́чек, ну-ка свет включи – стемнело".

Щёлк. "Рассказывай уже скорее".

"Понимаешь, тут такое дело…

Как бы объяснить тебе ловчее?"

"Вот смотри, есть лампочка, есть тумблер.

Дёрнул вверх – горит, она живая.

Тумблер вниз – темно, свет как-бы "умер".

Лампочка без тока умирает".

Вовка недоверчиво косится…

"Значит, получается ток главный?

Лампочка без тока не включи́тся?

Ну а если лампа неисправна?"

"Вот ты ж молодец, соображаешь!

Да, без тока лишь стекло пустое.

Ну, раз ты всё это понимаешь,

Переходим плавно на живое".

Встала и шорк-шорк, идёт на кухню.

Чайник ставит, чашки две достала.

Вовка же от любопытства пухнет

"Ба, ну ба! Ты мне не досказала!"

"Дальше? Ну, давай, но чай сначала".

Кипяток по чашкам разливает.

"Так, про лампочку тебе сказала....

Ты чаёк то пей, он остывает".

Отхлебнул. "Горячий! Ба, я позже.

Ты не отвлекай, давай про УМЕР".

"Позже, ну как скажешь, мой хороший.

Говоришь "живой, вдруг бац и умер?"

"В лампочке стекло – сосуд для тока.

Ток в ней есть, и лампочка живая.

Человек устроен схоже, только

Мы другим всё словом называем.

А сосуд у человека – тело."

"Руки, ноги, голова. Про это ж?!"

"Правильно, но тут такое дело,

Просто тело, это скажем ветошь.

Тряпочка, скафандр, костюм – одёжка.

А, чтоб тело наше "загорелось",

Тут душа нужна. Погодь немножко…

Чей-то тут?" Старушка пригляделась.

"Да чего ж ты чай не пьёшь?"

"Холодный!"

"Ну, совсем тебя я уболтала!

Может, съешь чего?"

"Я не голодный!

Ба, ты мне опять не досказала!"

"Так. Ага. Ну что же, давай дальше".

"Значит нам нужны душа и тело?"

"До чего же ты разумный мальчик.

Дух ещё нужон, такое дело".

"В общем-то, из этого комплекта

Тело только вот и умирает.

А душа летит навстречу к свету.

Дух, тот, где хоти́т, там и витает".

Вовка хмурится, в уме чего-то крутит.

Видно есть вопрос, но как-то медлит.

"Бабушка, душа в нас током будет?

Пусть не виден он, но лампа светит…

Это значит и душа бессмертна?

Даже, если мы её не видим?"

"Гений мой, всё понимаешь верно!"

"Ба, гляди! А чай то я весь выпил".

Он шёл, едва переставляя ноги…

Вжав в плечи голову. "Не видеть этот мир".

Не разбирая пред собой дороги.

Настроек нет, слетел ориентир.

Теперь неважно всё, всё безразлично.

ОНА ушла. Из жизни. Навсегда.

И наплевать уже прилично-не прилично

То, как он выглядит. Всё это ерунда.

И эти чемоданы, как две гири.

В них всё, что было важным для неё.

Теперь, когда её похоронили,

Они всего лишь ветошь, хлам, тряпьё…

Куда нести, кому отдать – не знает.

Оставить? Смысл? Её ведь не вернёшь.

Полдня старик по улицам шагает.

А мимо, как торпеды, молодёжь.

Пап, давно поговорить хотела.

Ну, вот как-то, что-то, ну не знаю…

Слава Богу, всё-таки дозрела.

Ну, ты в курсе, "долго запрягаю".

В общем, пап, тут вот какое дело…

Пап, я, кажется, решила выйти замуж!

Ух… Сказала и аж прям вспотела…

Ну, ты знал, конечно. Новость так уж…

Да ну, нет! Не то, чтобы сомненья.

Он хороший, добрый, ты ведь знаешь.

Пап, мне б твоего благословенья.

Дай понять, что ты благословляешь.

Мама? Лучше. Уже меньше плачет.

Записалась в драмкружок! На йогу!

Дали роль козы. По сцене скачет!

Правда! Скачет, как коза! Ей Богу!

Ночью? Да… Ну, ты ж всё видишь.

Но ведь меньше! Слава Богу…

Ну что, пап? Поговорили. Финиш?

Мне ж ещё в обратную дорогу.

Пап, ну это… ты с благословеньем

Не мудри. Дай знак такой, чтоб слёту!

Чтоб прям никаких уже сомнений!

Всё! Ушла! Жди на Вселенскую субботу.

– Ой, Юлька! Ну, ты фулюганка!

Ну, ты чаво мине пытаишь?!

Вот, как была малой – засранка,

Так по сих пор и фулюганишь!

Матвевна щурится, хохочет,

Рукою хочет отмахнуться.

Чего-то в кулачок бормочет,

Пытается в "серьёз" вернуться.

– Ну, шо? Какие кавалеры?!

Уж мне годов то! Скажишь тожа.

Какие мужики?! Халеры!

Пульвать мне на их хитры рожы!

– Баб Кать, ну был же и приличный.

Ну тот, который при погонах.

– Ой, Колька шоль? Болтун атличнай!

Шо толковать о пустызвонах?!

– Ну, вот те раз! А ведь хвалила!

И говорила работящий.

– Ошиблася. Быват. Любила…

Я ж думала он настояшший…

Задумалась. Серьёзной стала.

Наверно в молодость вернулась.

Ведь старикам-то надо мало.

Чтоб кто-то слушал их… Взгрустнулось.

Они ушли во сне.

Обнявшись.

Так, как всю жизнь они ходили.

И за чертой вдвоём оставшись.

Так, как всегда они и жили.

С одним дыханьем на двоих.

Со взглядом в общем направленьи.

Их слитный стук сердец утих…

Легли в субботу.

Не проснулись в воскресенье.

Она сидит тут каждый день.

Какая б ни была погода.

Неважно ей ни время года,

Ни слева или справа тень.

Она сидит тут каждый день…

И ждёт, пусть это бесполезно,

Моля, упрашивая сле́зно

Вернуть ЕГО… Нет, ей не лень.

Она сидит тут каждый день.

Прикрыв глаза, живёт лишь прошлым.

Тем добрым, дорогим, хорошим,

Где жив ОН и цветёт сирень…

Она сидит тут каждый день.

Готовлюсь к исповеди.

Тереблю блокнот.

В нём все мои "заслуги" за неделю…

"По мелочам и крупному" потерян счёт.

Дай Бог, подправить что-нибудь успею.

Обиды? – Было.

Ложь? – Не так чтоб. Но…

А зависть? – Слава Богу не коснулась.

А пожеланье зла другому? – Да. Одно.

Из-за него я десять раз споткнулась.

Моё короткое "да, чтоб тебя!"

Самой же боком встало многократно.

Ведь бумеранг никто не отменял,

Вернулось тут же всё обратно.

Ну, а уж взгляд недобрый, колкое словцо.

Тут… Вылетают без предупрежденья.

Всё записала. Разговор с Отцом

Нелегким будет в это воскресенье.

Два Спаса на окошке.

Был просто позже третий.

Вам солнышка немножко

В дождливый хмурый вечер.

Порадуйтесь, погрейтесь,

На краски полюбуйтесь.

И солнышка напейтесь.

Не жжётся, не волнуйтесь.

Я от священника однажды услыхала