Дмитрий Охинько - Советскому народу победителю

Советскому народу-победителю посвящается

Товарищ, вспоминай войну,

Замученных, в бою убитых,

Всех тех, кто пали за страну,

В траншеях навсегда зарытых.

Кто умерли в госпиталях,

В болотах топких потонули,

Ушедших навсегда в моря,

Кто за штурвалами уснули.

Детишек, женщин, стариков,

Сожженных вместе с их домами…

Не пропустившие врагов —

Они всегда, навеки с нами.

И даже через сотни лет,

Они, как стражи над страною,

Спасут ее от многих бед,

Закрывшие страну собою…

Погибшие в Бресте, мы помним о Вас, Мы знаем – Вы насмерть стояли.

Споткнулись тогда ведь фашисты о Вас, Что делать они уж не знали.

Вы сделали больше, чем даже могли, —

Вы нам всем пример показали.

Что мы не сдадим ни кусочка земли, —

Врагу Вы тогда доказали.

Был сорок первый страшный год, Рвались снаряды под ногами,

И уходил в ночь разведвзвод,

А поле боя – под снегами.

По снегу мы вперед ползли

И на убитых натыкались,

Их всех метели замели,

Они здесь навсегда остались.

Их даже не похоронить,

Огонь ведь шквальный, не подняться, Нам с ними не поговорить,

Они теперь нам только снятся.

Но нас фашистам не сломать,

Ведь мы за Родину деремся,

Нас никогда не победить,

Мы под ударом не согнемся.

Вновь замолкнет орудье,

снаряд внутрь себя принимая,

Снова лязгнет затвор,

не оставив ему путь назад.

И в нарезах крутя, харкнет ствол, из себя извергая,

И стальные плевки,

завывая, в окопы летят.

Этот адский концерт, к сожаленью, уже стал привычен,

Но мы знаем, что он не навечно

и время придет,

И тогда тишина навсегда

станет делом обычным,

И никто среди нас

от снарядов уже не умрет.

Вмерзала артиллерия в снега,

Отогреваясь залпами орудий,

В прицелы запотевшие смотря,

Мы видели – что мы не позабудем.

Смотрела смерть на нас из всех стволов; На них, из наших, – тоже смерть смотрела, И смерть летела в нас поверх голов, А многим – прямо в голову летела.

И разрезая гулом тишину,

Пикировал на нас бомбардировщик, И где-то там – в окопе, на углу, Остался страх – один на всех, наш общий.

Был жаркий бой, закончился, и вот…

Молчали мы, орудия молчали,

И вечером за общим за столом

Мы водкою всех павших поминали.

Что едят на войне?

Ну ведь это кому как придется: Если кухня отстала —

Сегодня обоза не жди, нет тушенки уже.

Голод словно над нами смеется, Да еще, как назло,

начались проливные дожди.

Но не зря говорят:

«Дома стены всегда помогают», —

Взяли фрицевский склад,

а у склада – телега с мукой.

Вроде – что нам с ней делать?

Но русский солдат дело знает:

Намесили блины, разбавляя из речки водой.

Ну а жарить-то как?

Слили с танка из картера масло, Сковородка нашлась,

из тряпья разожгли костерок.

Ну на вкус гадость та,

лучше даже вчерашняя каша,

Но – доели, запили из речки водой.

В общем, русский солдат —

он в огне не горит и не тонет, И любые задачи, конечно, под силу ему.

Немцы же, без еды, скоро в наших болотах потонут.

Как мы здесь выживаем – они никогда не поймут!

Мы отвыкаем от бомбардировок,

Кресты бумаги содраны с окон.

Уже не страшен постоянный голод, Слышны молитвы в храмах, у икон.

Но разве можно позабыть всех мертвых, Всех, не доживших до победных дней?

И мы приходим к ним на Пискаревку, И в горле ком сжимается сильней.

В траншее грязь, вода и смрад —

неделю дождь не прекращался,

В углу, уставший от атак, солдатик спит —

к стене прижался.

Во сне он видит дом, жену

и улыбается устало…

Так кто же выдумал войну?

Кому жизнь наша помешала?

И почему уж третий год

со смертью мы живем в обнимку?!

Но если пуля не найдет —

свою обнимем половинку.

И снова будем спать в дому

на чистых простынях, в кровати, И не придется никому

расстаться с жизнью в медсанбате.

Ушедшим со школьной скамьи

на Великую Отечественную войну

посвящается

Мы взрослую жизнь ведь не видели даже —

Со школьной скамьи мы ушли сразу в бой.

Всем классом ушли мы и сверстники наши, Родную страну закрывая собой.

Мы рано увидели смерть очень близко, И нам не забыть тех ужасных картин.

И мы не боялись смертельного риска —

В те годы он был очень необходим.

Немногим из нас удавалось вернуться

Победной весной в сорок пятом году.

А кто после страшных боев не проснулся, —

Те в памяти нашей по жизни пройдут…

Полуторки по насту ледяному,

По озеру, замерзшему опять,

Мотором завывая, нам с тобою

Муку везут в промерзший Ленинград.

Здесь нет животных – всех давно поели, Паркет и книги нынче – вместо дров.

Здесь от мороза все заледенели, И от кроватей не поднять голов.

Мороз… И вьюга в арках дико воет, Скрывает тех, кто уж не может встать.

Но верит Ленинград, как мы с тобою, Что в город к нам придет весна опять.

И вот тогда, избавившись от снега, Фашистов сбросит он, как будто лед.

Тогда уж Ленинградцам хватит хлеба

И с голода никто уж не умрет.

В теплом воздухе летнего утра, Разрывая винтом тишину,

Мы взлетали, как ранние птицы, Чтоб быстрее закончить войну.

На капоте машины – созвездье

Из пяти небольших красных звезд, А в прицеле моем, в перекрестье, Появляется «мессера» нос.

Нажимаю гашетку и вижу, —

Из капота его валит дым,

И, свалившись в пике мертвой птицей, Он остался навек молодым.

Захожу на вираж и оттуда

Начинаю свой бой со вторым.

Я не жду от небес сейчас чуда, Но уверен – останусь живым.

Дождь из пуль застучал по обшивке, И смешались с землей небеса.

Очень важно не сделать ошибки:

«Мессер» жалит, как будто оса.

Но я верю – конец его близко!

С виража захожу ему в хвост —

И завыв заунывно и низко,

Труп пилота к земле он понес.

Пусть горит, мне не жалко патронов, Я для них привезу их еще.

Но, а если и будет мне трудно, —

Мне товарищ подставит плечо.

Мы с ним вместе их валим отсюда, С этих чистых, прекрасных небес, И пока мы с ним живы – то будет

На земле трупов их целый лес.

Целый лес из железных надгробий, Вперемешку с крестами в хвосте.

Им не будет крестов в изголовье, Ведь Христос был распят на кресте.

Тот, кто выбрал кресты им на крылья, Их отправил с небес прямо в ад, А у нас – только звезды на крыльях, И они в небеса, вверх летят!