Миша Мезень - Негодникоры

Запереть человека легко,
Как заставить бумагу вспыхнуть,
Посадить под замок существо,
И все в нем начинает дрыхнуть.

Дней и ночей не бывает без окон,
А без часов жизни нет и минутам,
Отсутствуют цели, когда нет дорог.
Как в пламя бумага – чел в стены окутан.

Бумага сгорает, и нету ее,
Остатки будут лишь миг стыть,
Запереть человека легко,
Но возможно ли снова выпереть?

Он сгорит, не останется чувств,
И сойдет на своей остановке с ума,
Мир не заметит, мир – это куст,
Человек-лепесточек упал.

Падать придется громко,
Без танцев и колыханий.
Лежать на траве одиноко,
Ждать, пока не завянет.

Но если разом пару лиц
запереть и оставить без света,
То помощью служит каждый лист,
И вместе они уже ветка.

Не дойдет коллектив до расстройства,
И продолжат те жить и мыслить,
Так в нашей истории троицу
В конце будет шанс выпереть.

Дом стоит, ему не жалко
комнат под любые надобны,
Трех героев случай запер,
Этаж третий, сектор западный.

Два брата-близнеца,
и одна их жена двугрудая.
Просто растили ее два отца
И мать одна ебанутая.

Пламя сильных перемен
захватило стойкий мир,
Чтобы выжить, будь не смел,
Будь заложником квартир.
Теснотою стены душат,
Потолок к себе не тянет,
Воют трое, эхо глушит,
Хорошо, у них дитя нет.

Ира, Виктор, Лось,
Сидят, стоят, кривляются,
Личностная приторность
в закрытках выражается.

День сурка. Какой по счету?
Сбился таймер, злился Лось.
Позабыл он, как давно тут
Проживанье началось.

День сурка. Сурок и Виктор.
Пушистый такой, оброс, да и рад,
Все грызет. Сопит он тихо.
По выходным просит тост и вина.

Ира-двугрудка устать не смогла.
День сурка. Счастлива, мужа ведь оба живых тут.
Быть в заточении – проблема не так велика,
Проблем нет вообще, замечательно лижут.

Виктор

Зуб даю! Вчера по траве
нагло и долго гулял силуэт.
Не могло померещиться мне!
Вот вам крест, родня, вот пируэт!

Наблюдал я за ним, пока грыз,
Ту еду, что жена мне клала в рот.

(Кричит в пустоту.)

ЭЙ! СИЛУЭТ! ПОКАЖИСЬ!
КАК ТЫ ВЫШЕЛ НА ТРАВКУ ЗА БОРТ?

(Снова к собеседникам.)

Как же он продержался?
Не погиб и ходил он без страха.
Тень его, словно форма для танца:
На траве все резвилась, как птаха.

То росла, то до уровня пня уменьшалась,
И бывало, как птица, летала,
И бежать, и резвиться старалась,
Но почему-то и ковыляла.

Но ведь столько свободы,
Зачем он так с ней поступал?
Ковылял не спеша по природе.
Я б по ней трое суток бежал.

Ира (перебивая Виктора).

Все на язык бегуны-добровольцы,
Но помнится мне наша жизнь вне квартиры:
Ты просто лежал, без какой-либо пользы,
И в ряд собирал на смартфоне сапфиры.

Виктор (удивленно выронив орех изо рта).

Что я слышу за чушь?
Ты точно уверена в буквах своих?
Раньше я и подумать не мог ничуть,
Что придется ТАК мир ценить.

Да, природы дары и придумки людей
я, как каждый из нас, юзал активно,
Кто ж мог представить себе, что теперь
я вдруг истоскуюсь по прежнему миру.

Как не знал, что нас всех запрут тут,
Ровно так же и мир не ценил я,
Расслаблялся и был не за труд крут,
А сейчас я б трудился под стрелами ливня!

Ну а тот силуэт послабленья давал,
Как возможно вообще допустить ковылянья?
Это если б тебя пригласили на бал,

(показывает пальцем на Иру)

А ты по привычке пришла б на свиданье.
Вчера видел его и сегодня пожду.
Может, кто-то другой, великан, лилипут,
Но придет. Это вам докажу.
Я уверен в себе! Даю зуб.

Лось

Для чего ты нас дуришь?
Близнец, мой брат, ну не смешно,
Там, за окном, нет ничего,
Там лишь пустоты, смерть и тишь.

Я ведь знаю, понимаю,
Мир устал, свернулся в кукиш,
И дары теперь не купишь,
Но что дальше? Я не знаю.

Знаю точно, смелость духа —
это сказка, и не больше,
И поэтому так глухо,
Просто сдаться людям проще.

Лично мне бы дал кто ключик
И сказал: «Иди гулять».
Я б вцепился в этот случай,
Сразу вышел б проверять.

Шагом буду резать воздух,
Только вслушайся:

ПРО-ОГУ-УЛКА-А.

Я забыл, звучит как тот звук
асфальтно-пяточного стука.

Только если выйти нам,
То пропадут пути отхода,
Мир из себя нас выкинет,
Как раньше в нас погоду.

Все доживают в квартирах,
И больше не будет смены локаций,
Мне так же приятно, как противно,
Что лучшей из цивилизаций

Я частью был, но стою в завершении.
Я не воевал, но терплю пораженье.

(Подошел к Виктору.)

Ты помнишь? Я еще тогда
твердил, что сгубят не года,
Я был уверен, что всех нас
погубит массовый коллапс.

Брат, вспоминай же, я кричал,
Горой хотел на веки стать,
Чтоб мир меня атаковал,
Крепка ведь каменная стать.

(Отходит к стене.)

А кем остался я, скажите?
Слабейшим из-за страха из существ?
Вы кое-что понять должны, сожители:
Всем из-за страха жить стал страшен и конец.

(Обращается к Ире.)

Вот ты лет в 10 многого боялась?
Ира

О, да. Я до 12 подробностей не знала.
И потому хотела избежать. Боялась.

Лось (резко перебросил взгляд на Виктора).

А как ты трусил превратиться в мужа?
И сколько лет решался прыгнуть с парашютом?

Виктор

Ты знаешь сам,
ответ тебе не нужен,
Приходит час, и дружимся со днем,
Но покидаем утро.

Лось

Каждое утро меняется днем,
Но и он лишь этап для суток,
Все в итоге уходим мы в сон
С надеждой, что утро разбудит.