Илья Поцелуев - Завтра

Разговор перед отлётом

Ты всё спрашиваешь: "Зачем?"

Ради славы? Конечно не ради.

Никак не поймёшь ты… И всем

Я устал объяснять уже, хватит.

Давай заболтаем неловкий момент

И отвлечённые темы выберем.

Но так ты не хочешь, конечно же нет…

Вот, к примеру, хотя бы взять Библию.

Наверно, ты помнишь, про Ноя там было:

Великий потоп и "всем тварям по паре",

Сыны на Ковчеге, качаясь уныло.

И всё обозначено в божеском плане…

Вот взял, затопил и спасает угодное.

У нас чуть попроще, но что-то подобное.

Ты думаешь, я вдруг иду в богоизбранные?

Тут всё сложнее, и план у нас странный.

Не будет садов – лишь пустыни безжизненные,

И марсианский закат нам прохладный.

Да, ты всё правильно мне говоришь:

Не отвечаю на сущность вопроса.

А если коротко, вся эта жизнь

Мне надоела до ужаса просто.

Мир от меня, несомненно, устал,

Я вот устал от усталости мира.

Скоро я сяду в отличный металл

И улечу. Всё, прощай, Антарктида!..

Хотя ведь, конечно, не так уж и просто.

И есть даже знамя, вперёд нас ведущее.

Проблема встаёт ожидаемо остро,

И многих серьёзно пугает грядущее.

Нам нужно хранилище для цивилизации,

Всему человечеству выход запасный.

На Земле ничего, лишь моря радиации,

А люди "Эдем" обустроили красный.

И ведь разум, вселенский вопрос и ответ, –

Очень редкая вещь, чтобы сжечь понапрасну.

В телескопы рассмотрены сотни планет,

Ничего рядом нет, даже думать ужасно.

Но меня извини, увожу разговор.

Темы вечные так не раскроешь, шаля.

И вот ты осадил вдруг вопросом в упор:

"Ну а как же родная планета – Земля?"

Я, наверно, уже попрощался и с ней,

Со всеми морями и океанами.

Но ты знаешь, казалось, всего мне больней

Было прощаться с простыми тюльпанами.

Ещё было больно, когда я смотрел

В багровое небо на ярком закате.

Почти что никто, отвлекаясь от дел,

Не может сказать себе строгое: "Хватит,

Постой, лучше выйди на улицу,

Там целый мир ожидает тебя".

Они только крепче сутулятся,

Не замечая ничто, кроме "Я".

Я тоже терял всю Земли красоту,

Что не так уж и сильно таится.

Работал, искал, весь в крови и поту,

И пытался чего-то добиться.

Не потеряешь, увы, не поймёшь.

И вот понял теперь я всю суть…

Времени хватит всего лишь на грош,

Сотня тысяч коротких минут.

Да, попрощался, но лишь как солдат

Со своею возлюбленной вечной.

Верю, быть может, вернусь я назад,

Жизнью тягостной искалеченный,

Старый, больной и от жизни уставший.

Без неба не жить, умирать очень страшно.

Запутал тебя безвозвратно

И слышу вопрос твой безмолвный:

"Зачем ты всё рвёшься куда-то,

Лишь скука звездой путеводной?

Ну а если и так хорошо,

Живи без больших потрясений.

Смысл бы точно какой-то нашёл

Без глупых своих приключений".

Конечно, но есть и проблема,

Что дело испортит, как дёготь.

Извечная в мире дилемма:

Куда б одеяло подёргать?

Воюют друг с другом ужасно.

Чужими руками, что хуже.

В огонь подливается масло,

Когда и внутри, что снаружи.

Я был там, я всё это видел,

Различье – причина и повод.

Надежду мою быстро выел

Один незатейливый довод:

"Ведь в мире всегда же так было

И будет потом, уж поверьте.

И как бы планета ни жила,

Здесь подлость доводит до смерти".

Слепым пережитком истории,

Кувалдой по кумполу – бах!

И очень нужны крематории,

Ведь места не хватит в гробах.

И как бы ты ни защищался,

Порука той кровью замажет

За то, что ты просто остался.

А правда, ведь деться куда же?

Ох, бедные глупые люди.

Мы будто сыны палачей…

А там по-другому всё будет,

Ведь Марс, он по праву ничей.

Там люди – простые земляне,

Нет больше бессмысленных наций.

Единою мы кровью станем,

Нам только б покрепче держаться.

Одни добровольцы, все сами

Решились дать к звёздам дорогу.

И звонкими мы голосами

В душе заглушаем тревогу.

Ладно, прощаться не буду,

Есть время пока до отлёта.

Не подхватить бы простуду,

Но сердце вот щемит чего-то…

"Мы ждали этого так долго,

И вот настал победный час!

Я в этот ясный летний полдень

Ракету-сокола на Марс

Без тени страха отправляю

(Готовы все её узлы).

Себе я чётко представляю,

Как наши главные умы

В своём восторге деловитом,

Предвосхищая наш успех,

С своим учёным аппетитом,

Уж делят данные на всех.

И мир в волненьи замирает

Пред новым яростным скачком,

И новый век здесь наступает,

А старый век бежит бегом.

Пора пускать наш звездолёт.

Диспетчер, начинай отсчёт!"

Раздаётся в тиши оглушительный рёв,

Земля погружается в алое пламя.

И ракета из тысяч панелей и швов

Поднимается гордо над головами.

Как будто крылатый небесный кит,

Как стрела из блистающей стали,

Громада уверенно вверх летит,

Курс держа от Земли по нормали.

Вот минули уже те тяжёлые метры,

Всё сильней начинает давить перегрузка.

Обтекатель рвёт вдрызг непослушные ветры,

Выгорает всё топливо – меньше нагрузка.

Минуты бегут, атмосфера всё реже,

Вокруг уже ясно видна темнота.

Внизу синева и песок побережья,

Наверху бесконечность и пустота.

Сработала гладко ракета-носитель,

Её до земли отпустил отделитель.

И ступень отделяется плавно,

Горючего в ней ничего почти.

Но баланс был отлично уравнен,

Чтобы её от удара спасти.

Раньше ведь было гораздо всё проще:

Один раз и хватит, уже налеталась.

Бейся теперь о сосновые рощи,

Каким-то случайным зевакам на радость.

А эта ступень приземлится. И скоро,

Где раньше лишь только осока цвела,

Площадки коснутся стальные опоры,

Она приземлится, как здесь и была.

Её заберут и почистят от гари,

Проверят конструкцию и корпуса.

И снова подбросит она, как в угаре,

Себя вместе с грузом наверх, в небеса.

Соблюдается логика базовая –

И ступень наконец многоразовая.

Вот к афелию мчится ракета,

Звёзды смотрят, и видится, как

Рядом с ними висит та планета,

Красной точкой пробившая мрак.

То Марс – давно забытый бог войны,

Чьё имя носит Самый Новый Свет.

Здесь дни светлы и ночи холодны,

И всё имеет светло-бурый цвет.

Здесь горы не сравнятся с Эверестом,

Здесь впадины, похожие на раны.

Как жёстко поступили с этим местом

Давнишние кровавые тираны!

Иль не было их всё же, но обидно

Смотреть на эти гиблые равнины.

Возможно, нам пока ещё не видно,

Что это всё останки и руины?

А может, там когда-то жили люди,

Мечтавшие о мире и о чуде?