Маргарита Ковалёва - Цветы и знаки. Логика грусти

памяти тех, чью руку жать довелось,
памяти видевших душу мою насквозь —
вы навсегда во мне, где-то в дальнем углу,
как фотографии, брошенные на полу.
больше никто не дышит, не говорит
все что осталось – след, уже не болит.
все что осталось – памятный уголок.
да, и конечно урок.
несомненно – урок.
памяти бросивших, брошенных, верных, чужих,
всех, кто еще окажется среди них.
вечных людей нацарапанные имена —
внутренний постамент и оплаканная стена

Протрезветь и увидеть, как облако вдаль течет
Что летит стрекоза, садится тебе на плечо.
Что вокруг пахнет небом, что небо внутри
Что в груди что-то рвется наружу, и бьется, и бьет.
Как огромны все люди внутри своих тесных миров,
Протрезветь и почувствовать запах их тайн и их снов.
Сколько сказок упущено, сколько бесценных даров,
Сколько тайн не раскрыто и сколько не снято оков.
Чистой кровью наполнено тело, в крови кислород
Сколько взять предстоит небывалых доселе высот…
Но напротив садится кто-то, ты смотришь в глаза и вот
Ты такой как и раньше – ты пьяный, слепой идиот.

Я бы куда-нибудь закинула
этих уродцев влажных,
Которые копошатся, важное делая ненужным.
Твердое делая бумажным.
Очертя все подряд, разломать костяное
их ненадежное прикрытие.
Взять голову – и разбить ее,
Вынуть сердце и вскрыть его.
Дрянь всякую пишут, вроде взрослые —
им то что, они работают.
Травят себя мелодрамами и анекдотами,
Ночами губы двигают, спрашивают «Кто ты?»
Слюни распускают на чужие органы,
рука порой в придачу.
Что смотрите? Я не плачу.
Всех целую и желаю удачи.
Потому, что ее дали на сдачу
От покупки этих влажных уродцев
Из моей головы
И груди.

сколько такого было – не сосчитать.
как череда падений, набор смертей.
главное – мы сумеем, мы сможем встать
сколько бы не пришло нам дурных вестей.
память хранит обрывки каких-то драм,
и проецирует внутрь, как старый фильм.
если хоть что-то будет – то я отдам,
чтобы спасти того, кто за сотни миль.
только держать их за руки, их хранить
жить героизмом маленьких их побед.
быть утешением, верой, отрадой быть —
это ориентир.
мотыльковый свет.

Цветы – для красивых, загадочных
Наполненных чистой магией.
А ты же из тех, не праздничных,
Не чья-то любовь, не мания.
Букеты дарят волшебницам,
Чьи жесты полны изяществом.
Ты им не была соперницей,
Ты слишком для них настоящая.

Я подарю тебе птичку на жердочке
В клетке из гибких блестящих прутков.
И ожерелье на белое горлышко
Из светло-серых речных жемчугов.
В косы вплету тебе тонкие ленточки,
Алого шелка и нежного льна.
Боже, ты так хороша, моя девочка!
Ты будто свет, будто утром весна.
На руки я подниму тебя, легкую
И отнесу тебя к речке в лесу.
Ленточки тонкие, ленточки мокрые.
Я их на память с собой унесу

Мы вместе читаем круги на полях
Далекие звезды за нами следят,
Лелей свой безумный животный страх,
Иначе придут. Иначе съедят.
Я верю твоим сумасшедшим словам,
Я делаю шапочки нам из фольги,
И следовать буду безумным мечтам,
Которые дарят больные мозги.
Однажды, ты знаешь, и я оступлюсь
Скажу, что не верю в какую-то муть.
И с толпами прочих, безликих сольюсь,
Тебе не дающих себя обмануть.

Обними меня – это не больно,
Остальное пока не важно.
На лице моем вкус соли,
И мне страшно. Мне так страшно!
Это ветер, пройдет сквозь объятья
Растворится в оконной раме.
Я на холоде в тонком платье,
Ты – пройдешь, словно рябь на экране.
Обнимаю себя, смешная,
Послевкусие зла от взгляда.
Ты – не правда.
Я все сочиняю.
Потерпи.
Скоро двери ада.

Гости придут к обеду, сестра к 5
Будет экзамен в среду, не пропусти.
Рваный верни учебник, сперва заклей.
Кончился понедельник, ложись скорей.
Завтра пойду в зеленом, вот сарафан
Папа храпит на кухне – немного пьян.
Тикают механизмом в шкафу часы
И завывают громко чужие псы.
Заспанной злой растрепой до ванной шлеп,
В зеркале кто-то грустный наморщит лоб.
Смутная память шепчет – почти твой взгляд
И по щекам сбегает слезинок ряд.
Вроде бы те же руки, но и не те
Платье теперь другое, и туфли – где?
Черной струной звенишь в нем – напряжена,
Даже болит сердце. И чуть спина.
Комната без кроватей твоей родни,
Кто-кто украли и их и твои дни.
Гости придут не скоро. Сестра в Москве.
Ты на машине скорой летишь к судьбе.
Так широко открыты глаза во тьме
Кончился понедельник. Он о тебе.

как поплавилась, в руки твои стекла
растворилась в нас, умерла внутри.
моя комната светится, из стекла
на ладони я. на твоей. смотри.
мы танцуем медленно, по углам
шепот твой вонзается, как стилет.
ничего теперь и не нужно нам.
посмотри, он розовый – мой билет.

Погрузись в этот ад, но следуй за мной
Пусть тебе тут не рады, зато ты святой.
Обрети свою правду, в вине и во мне,
Мы отыщем свободу в бутылочном дне.
Раз-вращаются земли, и ты.
Два, качаются петли, в них вянут цветы.
Темных вод трепетанье и ласки, вдохни глубоко
Не зови никого, попрощайся. Они далеко.
У меня твое сердце и руки, и твой поводок.
Посмотри, как зовут тебя воды.
Глоток

Ты ему подаришь свой листочек.
Камушек. Любимый календарь.
Он тебя – коснется нежно очень,
Одолжит на пару дней словарь.
Мама две косички в бесконечность
На затылке у тебя соединит.
Проклиная за твою беспечность,
За тебя словарик возвратит.
Он уедет после – не вернется.
Письма без ответа, адрес тот?
Кончится испорченное лето,
А за ним – тот неудачный год.
Ты ему подаришь снег и утро,
Молодость, надежду, все мечты.
Он тебе – вранье, чужую пудру
И – уже не нужные – цветы