Игорь Михайлов - Вторник. №12 август 2020. Толстый, зависимый от дня недели и погоды, литературно-художественный журнал

– Ну, мама, что ты, в самом деле! Ещё искусствовед! Обыкновенный нудистский пляж. В этой бухте море поспокойнее, и вообще приятно. Из нашего отеля тоже многие сюда ходят.

Я ей:

– А ты откуда знаешь?!

– Ну знаю, – говорит.

Я испугалась, конечно:

– Может быть, и ты сюда ходишь?

А она:

– Ой, ма, отстань.

И пошла. А я ей в спину посмотрела – ты знаешь, у неё уже такие формы вырисовываются! Глаз да глаз. Знаю, ты скажешь, рано беспокоится. А я считаю, что это совсем не мелочи. Во всяком случае, стараюсь её от себя не отпускать.

Юрасик, ну вот вроде всё тебе рассказала. Да, забыла! Хочу посоветоваться с тобой об одной ерунде».

Юрий Кириллович понял, что сейчас будет сказано о той самой «мелочи», ради которой писалось такое пространное письмо:

«Тут кругом висят такие вот объявления:

– Скучаю по тебе! Твоя шуба. Greek Furs.

– Хочу к тебе! Твоя шуба в Greek Furs.

– Греческие шубы. Фабрика «Кастория». Сеть магазинов на острове Крит! Скидки до 50 процентов. Меховые изделия всех видов!!! Соболь, blackglama, blacknafa, каракульча, норка, лиса, кожа, дублёнки. На все изделия гарантия десять лет. Трансфер бесплатный. Звоните прямо сейчас.

И несколько телефонов указано. Представляешь?

Тут одна наша купила, хвасталась мне. Зазвала в свой номер посмотреть. Признаюсь честно, нам с Дашей очень понравилась. Я даже примерила. Даша мне потом сказала:

– На этой старой кошёлке как на корове седло. А вот на тебе шуба смотрится.

В общем, мы с Дашей решили воспользоваться бесплатным трансфером в Ираклион. Я ей говорю:

– Чё зря ездить? У нас и на доху самую дохлую не хватит.

А она говорит:

– Напиши папке, он вышлет.

Вот я и решила тебе на всякий случай написать. А как в Москве погода? Ты, милый, наверное, сидишь со своими будущими Пикассо и Суриковыми допоздна. Не переутомляйся, прошу тебя. Всё равно к тому, что от бога дано, не прибавишь. Это я тебе как всё-таки какой ни на есть искусствовед говорю. Да и благодарности от них в будущем не дождёшься. Можешь, как всегда, повторить, что, в силу того что я моложе тебя на целых одиннадцать лет, у меня нет твоего опыта разбираться в людях. Однако поверь, уж насмотрелась я на наших изобразительных братьев всех мастей и калибров. Сегодня за любого, кто толчётся в нашем мирке – от мастера до подмастерья, – не стоит бросаться со скалы. Все, от художника до натурщика, сегодня живут не искусством, а длинным рублём. Так что лучше побереги себя, папочка наш дорогой. Не забывай принимать от давления, как прописал Виктор Борисович: утром – ко-ренитек, вечером – амлотоп. Только поешь перед приёмом лекарства овсяночки. Ни в коем случае не принимай натощак. Ну, целую, Юрасик, мой дорогой! Твоя, как ты любишь меня называть – надеюсь, за изящную фигуру и выразительный образ брюнетки – твоя пантерочка».

Слава богу, дочитал. Можно было сразу начинать с того, что вышли, папочка, денег. Как в том анекдоте: «Мама, вышлите сало. Здравствуйте, мама!»

Юрий Кириллович открыл сайт своего банка, набрал свой логин, затем пароль и стал отыскивать в смартфоне номер карты своей «пантерочки».

Всё же операцию провести он не успел. В дверь постучали, и в мастерскую вошёл Юрка Пивоваров…

Семь лет назад он занимался у Юрия Кирилловича, готовился поступать. Уж очень парню хотелось в подражание своему учителю стать скульптором. В результате поступил в Суриковский институт. С тех пор не забывал своего благодетеля. Обязательно зимой с Новым годом поздравит, весной – с Днём Победы. Ну а уж с днём рождения-то – всенепременно. Да что там, парень нередко даже просто так вечерком в мастерскую забежит. Посидит, посмотрит на «желторотых птенцов», с удовольствием послушает, как мастер разбирает их каракули, а когда они разойдутся, достанет бутылочку коньяка. У Юрия Кирилловича всегда в холодильнике баночка икорки, сервелат или сырокопчёная колбаска. И сидят, пока едва слышимая радиоточка, затерявшаяся на полке среди коробок с карандашами, упаковок пластилина, гипсовых фигур, банок с торчащими из них кистями, тюбиков краски и прочего, и прочего, – пока эта радиоточка не заиграет гимн, тихо-тихо:

Тут Юрий Кириллович встанет, дожёвывая бутерброд, и скомандует:

– Ну, тёзка, пора и честь знать, а то мне от моей «пантерочки» влетит. Она и так не верит, что я до полуночи с учениками тут валандаюсь. Давай налей по маленькой на посошок. Опять придётся что-то врать про какое-нибудь сборище в Союзе худых ожников. Хорошо, что я машину здесь во дворе удачно припарковал. На ночь оставлю. Надо нам с тобой только на метро успеть.

– Кто такие «ожники»? – усмехнётся Юра, разливая коньяк.

– Что за «ожники»? – удивится Юрий Кириллович.

– Ну вы сказали, Союз худых ожников.

– Ну, я так… Вроде юморю.

– Тогда лучше, Юрий Кириллович, Союз худых вожников. «Вожники» – вроде на водителей похоже. Сейчас же у всех машины, а водитель-то не из каждого художника классный получается.

– Ну, будет тебе. Глупости всё. Хочу выпить за тебя. Во-первых, рад, что не забываешь, во-вторых, горжусь, что высоко поднимаешься, взлетев вот с этой взлётной полосы, – Юрий Кириллович обводит рукой мастерскую. – Наставники твои всё мне тебя нахваливают. Смотри только не зазнайся. Медные трубы – самое тяжёлое испытание для творческого человека. У некоторых так получается, что эти медные трубы вроде как вставлены в определённое место, и те, некоторые, от этого всё надуваются, надуваются, того и гляди, лопнут.

– Я не лопну, Юрий Кириллович, – с хитрой улыбкой, будто знает какой-то тайный заговор, заверяет учителя Юрка.

– Ну и дай-то бог, – кивает тот, соглашаясь. – Запомни только мой главный совет. Не женись на представительнице нашего круга. Пусть она будет кем угодно: учительницей, поварихой, медсестрой…

– Почему медсестрой, а не доктором, допустим?

Захмелевший Юрий Кириллович с напряжением пытается понять суть вопроса и наконец изрекает:

– Медсестра тебе уколы будет делать от давления и радикулита. Ну, поехали! И по домам.

…От дверей Юрка Пивоваров сразу нашёл взглядом Юрия Кирилловича и приветливо помахал ему рукой. Пробираясь среди расставленных по всему довольно обширному помещению мольбертов и на ходу невольно заглядывая, что там царапают будущие Айвазовские и Гончаровы, Репины и Удальцовы, он то и дело оглядывался на скульптурно застывшего на подиуме Кирилла и, когда подошёл к вставшему навстречу мастеру, поднял вверх большой палец, кивнув в сторону натурщика.

– Класс!

– Здорово, тёзка! – протянул руку Юрий Кириллович. – Вчера только о тебе говорил с вашим деканом. Хвалит. Говорит, что диплом ты задумал интересный.