Галина Ожиганова - Жизнь сердца

Безмятежность окутала склоны.
Я забыться хотела скорей,
Но мерещились всюду мне стоны,
Так беззубо смеется Кощей.

На лугах воцарилось затишье,
А в зарослях – треск. Может, это медведь?
Сброшу камень с души: наносное и лишнее.
Станет легко – захочется петь.

Только здесь в вышине постигаешь,
Что гармония мира во всем.
В равной мере божественны, знаешь,
Лик святого, звезда, чернозем.

И когда я спустилась в час поздний
С упоительных тех облаков,
То исчезли враждебность и козни
И растаяли глыбы из льдов.

Как проникнуть мне в истину вечную?
Где найти кобылицу крылатую,
Что примчит по пути бесконечному
К старцу древнему, бородатому?

Пусть он станет и богом, и другом.
Разъяснит мне, где правда, где ложь.
На земле ведь все так перепутано…
Бог узрил глупой немощи дрожь.
И вдруг в голове моей, сердце испуганном
Засветился ответ: «Не любя, не поймешь».

Застыли стрелки на часах.
Бежать устало время.
И растворилось в небесах
Границ и линий бремя.
Раскрылся мир в единстве строгом,
Где звук и цвет слились в одно.
И слышалось дыханье Бога –
Из вечности пришло оно.

Я счастлива в объятиях ночи.
Умолкли речи, суета.
Луна, смеясь, струится в очи,
Чарует звуков немота.

Я жду заветное мгновение,
Оно пленяет и страшит.
И вот приходит вдохновение –
И сердце с Богом говорит.

Я сижу на траве у калины
И смотрю в унесенную даль,
Где уснувшая зелень долины
Источает покой и печаль.

Мне не надо ни славы, ни злата,
Только б так сидеть до утра
И чтоб месяца яркого сваты
Закричали мне громко: «Ура!».

Мой мягенький котик
Лежит на комоде.
Свернулся кружочком –
К холодной погоде.

Но только усядусь я в кресло напротив,
Он легкий, как зонтик,
Подхваченный ветром,
Летит метр за метром
Ко мне, милый котик.

Шарик – маленький блестящий.
Он проказник настоящий.
В парке кружится, как листья,
И кусты трясет за кисти.

Вот с горки скатился быстро,
Как будто мелькнула искра.
Приветливо громко залаял –
И тут же в тумане растаял.

Он резвый и шумный,
Игривый и бодрый,
Веселый и умный,
А главное – добрый.

Мой Шарик, как шарфик,
Обнимет за шею,
И детям замерзшим
Станет теплее.

У старенькой калитки
В сиреневом саду
Живут друзья улитки,
Что с пеньем не в ладу.

И в час, когда деревья,
Качаясь на ветру,
Играют на свирели
И радуют листву,

Друзья с досадным рвеньем
Пищат: «Му-му, му-му».
И птицы с возмущением
Пускаются в бега:
– С улитками мучение!
Не зря у них рога.

Жил на свете паучок
Очень музыкальный.
Он нашел сухой стручок,
Сделал из него смычок,
Струны сплел хрустальные,
Натянул их на сачок.
Стал играть на скрипочке.
И раздался скрип в сачке:
Напугал он мушек, мошек.
Как рассыпанный горошек,
Разбежались по кустам
Сто господ и горстка дам.
Все – любители сонат
Недовольны и жужжат.

Многоногий, многорукий
Стал букашек утешать
И ошибки исправлять.
Побежал искать смычок –
Для каждой руки
И даже для ног.
У ежа он взял иголки:
– Чудные смычки! Радуйтесь жучки!
Заиграл во все шесть рук.
Звук теперь стал очень колкий,
Не избавил мух от мук.

Но паук сновал по струнам
И в ушах звенел, трещал,
До тех пор пока все струны
Он совсем не залатал.

Этот скромный апельсинчик
Отдавил слону мизинчик
И так сильно испугался,
Что на долечки распался.

Слон от страха онемел,
Даже хвост его вспотел.
Хорошо, что хоть не съел
Этот апельсинчик
У слона на той ноге
Маленький мизинчик.

Дикопес и дикобраз
Взбудоражили весь класс.
Дико пес завыл под партой.
Дикобраз залез на карту.
– Это что же вы, друзья?
Безобразничать нельзя!
– Мы пришли не безобразить.
А хотели вам сказать:
«Дикопес и дикобраз –
Дикообразные и безобразные,
Но безопасные и безотказные,
И очень любят вас».

Румяная Зима
В Америке бродила
Она была щедра:
Снежинки всем дарила.
Она была добра,
Пока не наступила
На пятки крокодилу.

Зубастый разъярился
И в Зимушку вцепился.
– Как смеет эта фея
Гулять, где ей не место:
Где Крокодил с невестой
На пляже отдыхает
И пепси распивает!

Зима рассвирепела,
Метелью закипела
– Зубастый – не указка.
Сажусь в свои салазки
И еду без подсказки,
Куда укажут глазки.

А глупым крокодилам,
И страшным львам-громилам,
И даже кискам милым
Придется подчиниться.

А то, как дунут ветры,
Как вьюга закружится…
И в этой карусели
Погибнут люди, звери.

– Ну, ладно, извините,
Гуляйте, где хотите, –
Сказал зубастый мирно
И встал по стойке «смирно».

Зима угомонилась,
С Америкой простилась
И, сев в свои салазки,
Взмахнув крылом, как в сказке,
Исчезла: удалилась,
Спеша в другие страны,
Края и города.
Она была добра.

Однажды толстенный шмель
Уселся степенно на мель.
Сидел, размышлял, где найти ему мель.
Все думал, пыхтел и даже вспотел
Глупый, как мель, шмель.

Попугалка попугала попугая и сказала, улетая,
– А теперь, попугай,
Ты меня попугай.

Le ciel flotte sur les ailes des nuages.
En roi il observe la danse des oiseaux,
Il admire la beauté de leurs plumages
Souples et fins comme des roseaux.
Ses rêves-oiseaux subtils
Paraissent des jouets inutiles
Voguant sur les vagues de l’éternité
A la recherche de leur identité.

La mort souriante nous embrasse.
Main dans la main elle nous emmène
Comme les aveugles, perdus dans l’impasse,
Et ôte les bandeaux qui nous gênent.

La mère douce, tendre et dévouée,
Caresse ses petits avec la bouche noire
En les poussant vers un monde parfait
Où règne le Dieu du vrai savoir.

Vous avez ouvert la porte de mon coeur.
La prisonnière en est sortie avec ardeur,
Le seuil macabre de la peur est franchi.
Mon essence illimitée est libérée,
Je ne suis plus seule, ni isolée.
Mon cœur fleurit, il n’est plus sourd,
Il étincelle d’un fol amour.