Светлана Вайчунас - Куча стихов. Часть первая

Отчалил в ночь причал, и тихий берег

исчез в тень леса, мы одни…

к ногам её льнут звёзды, я уверен –

знакомы с ней давно они…

Сидим на тесном краешке вселенной,

и холод млечного пути

нас прикасает к тайне сокровенной –

дано… и можем обрести…

Ужель так хороша пора ночная,

и мы в ней, словно бы, свои…

Нас, жизни полная река качает

и шёпот звёзд в себе таит…

Не расплескай я звёзды, знал бы тоже

и чувства глубину, и свет,

что до сих пор мерцанием тревожит

несбывшихся десятки лет…

Когда вы̀пал нам первый наш снег,

ты в руке мою руку согрел.

На меня ты так нежно смотрел…

Если б вечной была та зима…

Сам промок, но меня ты укрыл,

когда выпал нам первый наш дождь.

Ты промок – от дождей не уйдёшь…

Но скупала с тех пор я зонты.

Солнца первый был нашего жар,

как же хочется жить так… и жить!

Как же хочется светлыми быть,

солнцем греть, утомлять и любить …

Разбросал первый ветер слова,

и увлёк за собой без труда…

Он не стихнет уже никогда

и тебя он, боюсь, не вернёт…

Эта глупая нежность не ведает звуков и букв,

Но её немоту обретая, как редкую милость,

Ничего не ответь на мою тишину, если вдруг

Ничего не случится. Уже ничего не случилось.

Елена Касьян

Молчу, хоть мучительно это.

Молчу, хоть несложно сказать –

исчезло у нас пониманье,

и ты перестал замечать

обычные знаки вниманья,

обычный приязненный взгляд,

ведь было всё это недавно,

вошло в нашей жизни уклад.

Вот ты, в подтверждении мысли,

молчишь… можешь не отвечать

тиши моего вопрошенья,

и что замерла́ я опять…

И длят тишину – ожиданья,

и проблеск надежды иссяк,

опять ничего не случится,

и вот… не случилось опять…

Возвратилась в полночь. До утра

Подходила к синим окнам зала.

Где была? – Ушла и не сказала.

Александр Блок

Независимо странные,

невзаимностью ранены,

между утром и полночью,

отчуждённые полностью,

об упрёках молчащие,

обречённо неспящие,

поутру охлаждённые,

а ведь были влюблённые…

Любовь моя тебя ещё волнует,

не равнодушен к ней пока,

припоминая сладость поцелуя,

забыв, как стала я хрупка…

Среди знакомых общих наших

меня заметив, невзначай,

ты распрямляешься, не сдавшим

позиций, взятых сгоряча.

Наверно ждёшь, что перестанет

тебя от действий отвлекать

удел во мне твоих желаний

и сумасбродство, лишь слегка.

Надеешься, что я при встрече,

вдруг с равнодушием взгляну,

и, удержать мне больше нечем,

а был всё время ты в плену…

Наивная, я жду того же…

Тебя мучителем зову.

И на комедию похоже,

что я вернуть всё не могу.

Всё на той же скамейке

дня полудни мои,

словно стрелки застряли –

память в лето манит…

Я сижу – осень близит

желтизной издали́,

подступают деревья,

тучи дождь обвалил…

И, минута в минуту,

на недвижной скамье

не сбываясь, дождусь я,

как настигнет обмен:

птиц пролёт завершится,

паутинок пора…

И без чувства деревья –

смысл в листве потеряв,

облегчат мне печали,

распрямив ветви плеч,

всё, что здесь накопилось,

по минутам тех встреч…

И уйдёт в снег скамейка,

забывая меня,

уступив непогоде,

а потом временам…

Плутаю, зимний сад ещё раз обходя,

но в этот раз чуть выше, чуть по насту –

одна…

Легчает холодом объятая душа,

дыхание, как льдинок перезвон…

где он…

Под птицей белой обломилась ветка,

но не упала под ноги, а всё летит…

куда…

И в корке облаков застывших,

вдруг хрустнуло – и снег посыпался густой…

пушистый…

И ждать бы, ждать, когда он сад укроет,

чтоб не помять собой порошу, и над ней легко…

парить…

Просвет поверх деревьев отыскался,

он для меня окошком показался

на небеса…

Лишь бы только не спать –

слишком сладок здесь сон…

из того, что не сбы̀лось в горячке…

Где-то рядом здесь ты –

пробуждать не спешишь

от смертельной любви моей спячки…

* * *

Быть может здесь, в твоих снегах,

душа остудится от пыла.

И, если снег не сможет растопить она,

хотя бы холод отстраненья пересилит…

За холодными дождями –

неизбежные метели,

но весны мы не дождались –

мы по-разному хотели

ветру каждому перечить

и решать кому что надо…

Отстранённы каждый вечер

и весне уже не рады.

Приняв слова твои, как неизбежность,

что обрекают на невозвращенье

от дома, от вокзала, безуспешно

считаю километры отреченья.

Оставшись в тамбуре я вспоминаю,

отчаянно прижав к стеклу ладони,

и думать о себе не начинаю –

я просто привыкаю быть в вагоне.

Мелькают полустанки, как страницы

дописываемой без чувства жизни,

когда-то не смогли остановиться

в предпочитании своих лишь истин.

Мы непрерывно удаляться стали –

ты предложил мне вёрсты расхождений,

я их теперь годами наверстаю,

мой милый, доберусь я до забвений.

В купе все спят, так в беззаботность веря,

погоды смена их не впечатляет.

И нам с тобой теперь неважны ветры,

нас механизм комфортно отдаляет.

Всё ж кажется – сомнения нагонят,

что путь мой бѐга за̀мкнут лишней думой,

но, если окажусь на том перроне,

где ты стоишь… то я не выйду, друг мой.

Вновь летнего дождя прикосновенье

кровь охладит от сонной неги,

глаза расширит, запахи очистит,

а ветерок, объятьем платья, вдруг прижмётся…

И вздрогнешь ты, вдруг, ощущая

нежданность близости непостижимой…

Знаешь, весь день было тёплое солнышко,

и побежали ручьи.

Лёгкой надеждою белые облачки

взялись чему-то учить…

Знаешь, дождались весны наступления –

наши цветы всё ж взошли.

Только трава не спешит плотной зеленью

шёлком ковра заплести.

Знаешь, в саду нашем буйноцветение –

помнишь, какой аромат!

Словно, обретшие в жизнь продолжение,

запахи эти манят.

Знаешь, когда-то наступят дни летние,

и навсегда год прожит.

Что-то ведь было меж нами заветное…