Владимир Азаров - Два Ричарда

Это тебе, Владимир. Кулич из Ленинграда!
Спасибо, Инна.

Маша, Наденька и Инна.
Инна, Наденька и Маша —
Все готовят куличи,
Щебечут и смеются…

Отличная у них игра, и я спокоен с ними!

Хотите – стихотворение,
Которое я недавно выучил?
Из книги
«Конек-горбунок»
Мне мама подарила.

Окей, Владимир! Мы работаем, а ты читаешь!

«…Братья сеяли пшеницу
Да возили в град-столицу…»

Очень хорошее стихотворение! Это Пушкин?

Нет. Поэт Петр Ершов.

Ау! Инна! Эй! Инночка!
Слышишь?
Инна домой!

Остались Маша и Наденька
С куличами!

Мой кулич тебе, Владимир! Вот кулич!

И я уже слепила!

Нет Владимир! Тебе мой кулич!
Я – твоя жена!

Что-о-о?
Нет! Я его жена!

Я в смущении…
Две жены?
Мне много!
Я еще так мал…

Недуманно-негаданно
Песчаный вихрь ворвался
С неба к детям!
Над куличами!
Над казахской степью!
Небо сложилось в сжатый замкнутый кулак!
Потемнело!
Острый и колючий ветер!
Черно-желтый вихрь!

А-а-а! Владимир!
Где ты?
Мы тебя не видим!

Я держусь за глаз!
Так больно! Льются слезы! Что попало?
Такое острое! Как гвоздь у Спасителя в ладони!

Мама дала мне прозвище,
Называет меня
Ричардом!
После ее ТЕАТРА… И вдобавок… но это после!
Скажу потом…
То есть я – Ричард!
Тоже мне, Ричард!

«Песочный шторм тревоги нашей…»

Кем буду я еще позже для моей
Творческой матери?

Мы в поезде, едем в Кокчетав!
Сколько мчащихся колес?
Их холодное гремящее железо
Трется об отполированные рельсы!
Я сплю или я бодрствую —
Мне снится (или это наяву?)
Ритмичный или беспорядочный стук-перестук колес,
Ритм моего сна! Иль чьей-то яви!
Музыка колес!
–– —
Во времена молодости моих родителей
Был популярен разный музыкальный авангард!
Время новое – стук молотов, железо барабанов!
Громыхающая машинария! Открой в Ютубе
Масолова «Завод»! Завод! С воплем скрипок —
Слесарей-и-токарей – станкистов…
Musique concrète [4] Конкретная музыка (фр. musique concrète) – вид авангардной музыки XX века. Шумы и звуки, главным образом, природного происхождения. …
–– —
Бедная мать ерзает на фанере сиденья
Со мной на коленях…
Лампочка раскачивается туда-сюда
На шнуре, тени бегают
С заваленных почтой стен на стол,
Где подложив кулаки под голову, спит солдат…

Здоровый глаз ищет отца…
Спит…
На холодном гофрированном алюминиевом полу
Около нас,
Как собачий лучший друг,
Просыпается, зажигает спичку,
Косит взглядом на карманные часы:

Десять тридцать. Далеко до утра.

Время для нас остановилось, Павлик…

Переворачивается на бок, шепчет:
«Коня, коня, полцарства за коня…»

Ричард спит… Тш-ш-ш, Павлик…

Трясется по степи
Наш локомотив…
В перестуке колес, во сне и наяву,
Сквозь боль, вижу
Лошадей
Встающих на дыбы в исчезнувшем
Ленинградском театре…

Король Ричард!
Человек, именем которого
Называет меня мать —
Чудовище!
Но Повелитель Англии!
Почему любящая мать
Называет меня его жутким именем?
Моя мать, которая однажды солнечным утром
Заметила, что мое правое плечо чуть
Выше левого,
И правая лопатка топорщит
Справа ею новосшитую рубашку…

Эй, Павлик!
Смотри!
Боже мой!
Что делать?

С чего начать? Рентген? В степи?
Что делать?

Она решила сшить мне рубашку
Из остатков ее плательного, шелковистого,
Полосатого поплина…
Была первая примерка!

Поначалу меня
На алюминиевую раскладушку
Положила на доски – моя догадливая мать!
Что еще может нам помочь?

Ах, мой бедняжка.
Я попытаюсь растянуть твое юное тело…
Дай сюда руки. Нет, расслабься.
Тяни, сопротивляйся…

В ее песне нет мелодии, но она поет…

Ах, мой бедный сын, принц Изящного Изгиба,
Кавалер ордена Кривого Позвоночника!
Мой маленький принц-горбун, мой Ричард!

Мама? О чем ты?
Что это еще за странность в твоей голове?

Вдохновленный Шекспиром,
Театр маминого ума!
Мечты об удачных принцах,
Всех этих Генрихов, Ричардов, Гамлетов
На пролетарской сцене у канала в Петергофе!

Они – мои родители —
Планировали посмотреть
«Ромео и Джульетту»
В театре на Фонтанке…

В роли Ромео, как было объявлено,
Должен был быть – советская кинозвезда
Черкасов!
Я сказала твоему отцу:
«Купи билеты, Павлик, достань билеты!»

Такие мягкие обитые бархатом стулья театра!
Маме не терпелось увидеть
Прекрасного советского Ромео!
Кинозвезду «Ленфильма» —
Николай Черкасов —
Свет гаснет,
Поднимают занавес:

Павлик! Кто это?! —
Кричу я…

Абсолютно непривлекательный мужчина,
Полный злобы и коварства
Ричард III!

Представляете?
Да как такое возможно?
Твой отец купил не те билеты!
Наш инженер-авиаконструктор!
Наш сосланный герой Советского Союза.
Но две вещи все-таки оказались правильными —
Шекспир и звезда экрана Черкасов!
Я с трудом узнала бедного Черкасова в обличье ужасного,
Искривленного чудовища…
И только тогда,
Когда тот произнес
Знаменитый монолог:
«Зима тревоги нашей позади,
К нам с солнцем Йорка лето возвратилось…»

Дрожа, я схватила
Павлика за руку
И закричала:
«Bravo!»
И вот так ты стал моим, моим
Принцем Ричардом!

Мама!
Но как же получилось,
Что я —
Ричард? Я был уже твой мушкетер!

Дорогой!
Наш последний поход в театр!

Прощание с Ленинградом!
Фонтанка… Шекспир… Черкасов!
Какое чудо… то, что мы его увидели!

Мама, я хочу быть… летчиком!
Не авиационным инженером,
Как отец, а настоящим пилотом,
Чтобы летать.
Я хочу летать.