Олег Мельников - Свет в конце апреля

Исчезает мой след, он под грудой забытых камней,
и в руинах дворов, и на крыше за запертой дверью.
Я непризнанным гением прячусь в безликом окне,
может быть оттого, что в себя я ни капли не верю.

Уставшая О вырубается в душном вагоне,
и в жвачке бурлящих мозгов застревает вопрос:
когда это кончится, будет покой или воля?
И хрен бы со счастьем. Спасительный анабиоз.

Бескровная О выползает из бойни на берег,
а линия фронта уже продвигается вглубь.
В ботинках болотная жижа бессчётных истерик,
невидимый враг оказался упрям и неглуп

глаза открываются, но ничего не видят
вокруг пассажиры слипаются как пластилин
и давят и воздух крадут и хрип помогите
я существую а значит меня тошнит
всё наспех склеенное
разлетается чёрной пылью
где ноги
не видно
пустая земля приём
ватой набиты уши
не слышно
дрожащие от холода пальцы
ищут молнию
чтобы расстегнуть пуховик
чьи это руки
липкое тело становится мало
крупицы воздуха вбираются жадными лёгкими
Неужели конец?
Глубокий вдох – выдох.
Вокруг оживают. Протиснуться, тихо ругаясь,
пора собираться на выход, разбитая О.
И если внезапно тошнит – привыкай, не пугайся:
Жрать всё, что дают – не каждому, к счастью, дано.

Вам, поди, хорошо
среди солнца,
прибрежных кафешек
с дорогой и невкусной едой,
но заполненных вечно битком.
До любого края
добираться пешим,
не ходить особняком.

И тебе, должно быть, тепло
пестрящей весной, похожей
на лето,
но в море плюс десять,
и купаются лишь моржи.
Красотой обставляться вокруг
наверно не так уж и сложно.
Сложнее в ней жить.

Я надеюсь, что ты
пьёшь на лавке
какой-нибудь латте.
Ясный ум жадно ловит
каждый невидимый миг:
как взрослеет твой сын
и стареют родители —
снято
и уложено фотокарточками в дневник.

В майском городе М.
не просыхают лужи —
даже собака в шоке.
Рукотворный порядок
постоянно стремится в бардак.
Мне советует муж
ходить больше —
тренировать ноги.
И привозит макдак.

Надоело храбриться,
и хочется лезть на стену:
моего оптимизма
хватает на несколько дней.
Мне б, как ты, видеть свет
и сиять. Но вокруг
всё рисуется серым,
и скорей всего дело во мне.

Я опять просыпаюсь в ужасе,
виновато-потерянной:
Я во сне в чем-то выдуманном
облажалась.
Ты знаешь, я в жизни тоже не герой,
не вундеркинд.
И соломка нигде не постелена —
было некогда.
На разбитые колени
больно падать – какая жалость.

Меня научили тому,
что падать – стыдно,
некрасивые ссадины скрывать