Татьяна Репина - Свободный полёт. Сборник стихотворений

Под перестук колес, что в голове затих,
Мечтаю на износ, выводит строчка стих.
И где-то там впотьмах, на счастье, на беду ль,
Меж строчками в стихах я Родину найду.

Я утону в траве, в просторах бесконечных,
Увязну в пояс то в снегах, а то в болотах.
Путь надо мной пусть вызвездится Млечный,
И пчёлы зажужжат в таёжных сотах.

Я на яру речном в обнимку с ветром
Буду стоять, расправив руки-крылья.
И камни будут древние мне петь заветы,
От слуха постороннего укрытые.

Я припаду к горячей чёрной пашне,
Взгляд запрокину в небоскрёбы-горы.
Ничто не застит мне мой день вчерашний:
Коран иль Библия, Талмуд иль Тора.

Мы говорим на разных языках,
Но на одном дарованном пространстве.
И жизнь творит только Любовь, не страх!
Любовь в её великом постоянстве!

Под перестук колес, что в голове затих,
Мечтаю на износ…

апрель 2021

июнь 2017
Девочка в красном берете
С глобусом в левой руке
Придать ускорение планете
Хочет. На ветерке
Вьётся брюнетовый локон,
Молодость льёт через край.
Глядит на неё из окон
Несостоявшийся рай.
Смешная, в рубашке клетчатой,
Подхваченная течением,
Ярким беретом отмечена,
Как галочкой в сочинении,
Где правил учитель ошибки,
Не довольный стилистикой.
А ей наплевать! Улыбка
Сильнее его статистики
И ваших предубеждений,
Ваших страхов невольных.
Что ей до ваших бдений
За кухонными застольями?!
Отчаянная, красивая,
Кружись в хороводе, кружись
Пиши молодым курсивом
Нам не знакомую жизнь!

июнь 2017

Было время, когда японец
Не знал красоты Фудзиямы
Он, рождённый в долине,
Смотрел только под ноги.
Взвешивал на весах риса граммы
И просил у японского бога подмоги.
Фудзияма тоже не думала о японцах,
Конусом усеченным подпирала небо,
По вечерам на плечи укладывала солнце,
Не топившее её снега. «Мне бы, —
Загадывала она в полудрёме, —
Над миром возвыситься,
А не над Хонсю кроме.
Японец старался сам
Разобраться в сплетениях даосизма
И было ему наплевать
На конус или на призму
Похожа гора Фудзияма.
Он промывал свой рис через мелкое сито,
И строил на склонах горы
Странные храмы синто…
Всё изменилось однажды.
В деревню пришёл художник,
Попросил воды, чтобы утолить жажду,
И стал рисовать, не взирая на дождик,
Хижину, что построил бедный японец,
Сакуру, что вот-вот зацветёт,
Цукубай – японский колодец,
По бамбуку вода течёт,
И над всем этим убожеством,
Лаконичным и тесным, как могильная яма,
Апофеозом художества
Вдруг выросла Фудзияма.
Он корпел над бумагой рисовой,
Кончик кисти кусая,
И рисовал, рисовал, рисовал
Сотню видов горы. Хокусая
Прославила Фудзи, а он прославил её,
Развесившую по склонам
Голубых ледников бельё.
Давно нет того японца,
Но всё ещё на Хонсю
К ледникам Фудзиямы,
Иногда всё же тающим,
Я подняться хочу
Вместе с другими, желающими
Взглянуть с высоты, оттуда,
Где встаёт на знамени солнце,
Из чего складывается японское чудо,
И почему оно чудом зовётся.
Думается мне заранее,
Кто бы что ни сказал,
Всё видно, как на экране:
Хокусай рисовал, рисовал, рисовал…

июнь 2017

О эта грустная мелодия
Не то слеза, не то молитва
С надрывом: русская просодия —
Речетатив в оковах ритма.

То лошади несутся вскачь,
О-а – ударное звучание,
И над полями чей-то плач
И чьё-то скорбное молчание.

А вот опять изба горит:
А-и – как вскрик от боли.
И Пушкин с нами говорит.
«Я Вас любил» по нашей воле

Меняет смысл от ударения.
И интонации тротил
Взрывает мозг от удивления:
Он говорил? Так говорил?

И каждый дополняет смыслы,
Раскачивая, что есть сил
Как вёдрами на коромысле:
Любил Вас я. Вас я любил.

Теряет птица оперение.
И вырван ниткой зуб молочный.
И было ль чудное мгновение,
Теперь никто не вспомнит точно.

июнь 2017

Когда уходит кто-то важный,
Когда уходит кто-то нужный,
Мы вспоминаем, как однажды
Мы хохотали вместе дружно,
Как было нам легко и просто,
Как он был – мы, а мы – был он,
Как становились выше ростом,
Курить ходили на балкон,
У кошки принимали роды
И раздавали всем подряд
Котят неведомой породы,
Как подростковый наш отряд
Играл то в казаки, то в штандер,
То дрался с кем-то до кровянки,
По переменке как эспандер
Тянули, как играли в танки…
Потом влюблялись и взрослели:
В подъезде первый поцелуй,
Самозабвенно хором пели,
Кричали громко: не балуй!
Как водку жрали до икоты,
Когда серьёзен разговор,
Как выгоняли нас с работы
За правду, не за то, что вор.
Мы шар земной в руках крутили, —
Казалось, всё нам ни по чём!
Как женщин и детей любили,
Умели праздновать, кутили,
Умели подставлять плечо:
Споткнулся кто или в опале.
Мы знали, он был мы, а он…
Ребята! Как же мы попали!
Осиротел родной балкон,
Кричит Израиль, снявши кипы,
И москвичи… Сказать им что б?
Антон! Зачем весь этот кипишь?
Что ты наделал, DOLBOEB?!