Галина Климовская - Простые травы

Соседствуют там труд, согласье
и любовь…
И внятен ход времен неспешный…
Слышна на чистых улочках
людская молвь
Да воробьиный переклик
безгрешный…

Уехать бы и мне в тот самый
Воробьевск…

Вот там бы жить, где меж домов
Синеет моря полоса
И жадно ждут прощальных слов
И встречи с ветром паруса…

Тогда бы жить, когда еще
Дым труб не вытеснил ветрил
И, ими только оснащен,
Корабль морской игрушкой был…

Так жить бы, чтоб за годом год
Луна, и солнце, и покой,
И был бы жизни мятный мед
Приправлен солью лишь морской…

В моем окошке, как болиды,
То голуби, то вóроны…
Живу в высокой башне с видом
На все четыре стороны.

Ну не мечта ль? Но я зашторю
Окно с мольбою слезною,
Чтоб за окном был тесный дворик
Да тополек с березою…

Закат уже идет к развязке…
Багровый в самом апогее,
Он постепенно гасит краски
И на глазах у нас бледнеет —

Как будто кто-то опечален,
Что вдруг бессонной будет ночка,
В стакан вначале с крепким чаем
Все подливает кипяточку…

Увлекся вечер в тишине —
Фонарных с примененьем блесков —
Вычерчиваньем на стене
Замысловатых арабесков.

Так славно в доме без огня
Следить за этою игрою —
Как бы за скрытой сутью дня,
Истекшего глухой порою…

Самый из всех благодушный
И безобидный обман —
Кружит мне голову, кружит
Легкий кофейный дурман.

Словно бы в теплую почву
Темные зерна падут —
И настроеньем рабочим
Или стихом прорастут…

Тонкой медной закладкою в полдень
Лег на книгу мне солнечный луч,
Словно бы намекнул и напомнил,
Что на воле он золот и жгуч,

Что не все счастье собрано в книгах,
Что от дома шагах в десяти
Меня ждет царство трав, хвойных игол,
И берез, и ромашек, и птиц…

В густеющих сумерках в роще
Средь лиственниц и тополей,
Не то чтобы легче и проще,
Но все-таки сердцу теплей.

И кто-то, невидимый глазу,
На самом исходе зари,
По тайному как бы приказу,
Зажег меж дерев фонари…

За окном покачивалась ветка,
Словно чья-то хвойная рука
Слала мне бессчетные приветы —
За минуту штук до сорока.

Глядя, как она все машет, машет,
Я гадала, кто считает дни
Затянувшейся разлуки нашей:
Он? Она? Иль, может быть, они?..

Любовь к родимому народу,
И к внукам выросшим любовь,
И к правнучке, трех лет отроду,
Любовь к родителям… Любовь —

Через нее одну нелживо
Свидетельствует сердце мне,
Что, старое, все еще живо…
Хотя конечно не вполне…

Золотые ворота,
Пропустите меня:
Здесь у нас и хлад, и мрак,
Выживаем кое-как…

Золотые ворота,
Пропустите меня:
Здесь у нас и сыр, и бор,
Каждый пятый тать иль вор…

Золотые ворота,
Пропустите меня:
Здесь у нас и стар, и мал
Посходили все с ума…

Золотые ворота,
Пропустите меня:
Не одна я пройду —
Я детей проведу…

Золотые ворота,
Пропустите меня…

На тонком листочке иронии
Пишу про былую любовь…
А иначе и не проронишь
Ни слова – не то что стихов.

Подумают ведь – не иначе —
(И в глаз попадут, а не в бровь):
Мол, божий вполне одуванчик,
А тоже туда ж – про любовь…

Но ты в том краю, где свобода
И где нам никто не указ,
Ирония, знай, для отвода
Досужих насмешливых глаз…

Разлука – празднество печали,
Пусть даже на день ли, на два ль…
Когда ж навеки, то едва ли
Она уж вообще печаль…

Нигде, нигде на белом свете,
Никак, ни разу, никогда…
Меж тем и солнце так же светит,
И та же в озере вода…

Мне некому послать уж фотографию,
Где я задумчива и с книгою в руке…
Спокойно старюсь, становлюсь я дряхлою —
Ему не видно в его дальнем далеке…

Мне некому похвастаться обновою
Иль свежеизданным вот сборничком стихов…
Могу быть мягкою или суровою —
Обратной связи нет меж наших двух миров…

Всё помнятся, сквозь лет дремоту
И мягкий памяти контроль,
Его в мой адрес две остроты
И подслащенная их соль.

И вот одна: я, росомаха,
До сути дела – смех и грех! —
Как харрисова черепаха,
Всё ж добираюсь раньше всех.