Ирина Телесова - Мы встретимся в апреле…

По небу мчится Гончий звёздный Пёс,
И Умка закрывает лапой нос,
И паутинка с бусинками рос,
Смех детский – звонкий.

И люди пахнут дымным молоком,
От сказок им становится легко.
И кто-то мудрый крутит мир волчком
Рукой ребёнка.

Зима пришла всерьёз, не понарошку,
И мы надели тёплые одёжки.
Мы в рукавички прятали ладошки
И души заворачивали в плед.

Чтоб не пропасть в февральские метели,
Мы рисовали тёплые пастели:
На них луга цвели, шмели гудели.
И в чай горячий добавляли мёд.

А если вместе на одной подушке
Уснуть вдвоём макушечка к макушке,
Повесив на окно для снов ловушку,
То общие увидеть можно сны.

И пульс деревьев слабый, еле слышный,
И тёплый жёлтый свет окна под крышей,
И снился сон густой, медовый, рыжий,
Как обещанье будущей весны.

Посмотри-ка, милая, не дрожи,
На кабаний зуб на своей груди;
Ночкой тёмной батюшка ворожил,
Оберег вываривал на крови.

Сказывала матушка свой наказ:
«Береги его от сторонних глаз».

Ты крутись сказаний веретено
Да спряди слова во тугую нить.
Из преданий ветхое полотно
Не по меркам слабого станем шить.

Сказывали древние старики,
Есть деревня ведьмина у реки.

Манят колдовством ведьмины огни,
Воздух напоён ароматом трав,
Лес волшебной дудочкой поманит,
Тропами зверей, шёпотом дубрав.

Летний морок в полдень окутал сном,
Словно чёрный ворон укрыл крылом.
Крик совы порвал паутину сна,
С мороком исчез душный летний день.
Угли от костра да красна луна,
От кривой избы протянулась тень.

Не осталось в памяти ничего,
Так свершилось ведьмино колдовство.

Ты катись, катись, времени клубок,
За витком виток, как за веком век.
Долог ведьмин путь, да выходит срок;
Чтобы дар отдать, нужен человек.

Видно, нет защиты от ворожбы.
Не уйти тебе от лихой судьбы.

День ли канул в небыль, а может год;
Ты постигла тайны седых наук.
Время вышло, ведьма к себе зовёт;
Паутину колдовства сплёл паук.

– Искру переняв от огня,
Станешь ведьмой вместо меня.

С криком поднялась стая чёрных птиц;
Гнёт к земле волков первородный страх;
Скошенной травой ты упала ниц;
Вспыхнув, оберег разлетелся в прах.

И очнулась там же, в тени дубрав,
Словно на минуточку задремав.
Видно, сон привиделся от жары.
Лес дышал спокойствием и теплом;
Суслик грыз обед у своей норы,
Низко шмель гудел над цветком.

Только стала серебристой коса
Да понятны птиц-зверей голоса.

Дела, как водится, давно минувших дней.
Молчат колокола, и свет – пустая трата;
Во тьме так просто не бояться собственных теней
В том королевстве сказочном когда-то.

Преданьем стали шумные балы,
Церковный звон, народные гулянья,
И смех заливистый румяной детворы,
Под звон бубенчиков морозным днём катания.

Про нового шута идёт молва:
С охоты, мол, Король с ним возвратился.
Голодный, нищий, тот дышал едва;
Остался чудом цел и во дворце прижился

Заплаткой яркою на сердце Короля,
Давно от одиночества застывшем.
Бубенчиков мотив тру-ля-ля-ля
Стал гимном, радость жизни возвратившим.

И неразлучны будто ночь и день,
Шут с Королём повсюду, словно тень.