Евгений Триморук - Из трех книг. Касание языческих богов. Скольжение теней. Метрональдс

Оформление обложки В сборнике использован фрагмент картины Р. Магритта «Рождение идола»

© Евгений Триморук, 2021

ISBN 978-5-4490-9599-2

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Мне верится, мне видится,

я в прошлом

был первым,

кто заговорил,

кто выдумал язык,

что было пошлым

в роскоши молчания;

за что я изгнан

в одиночество;

в него другие,

слабые давно,

ушли, но не за мной,

а тем, кто ждал,

как изменить пространство,

как изловить его,

когда в том было надобности грош;

чему я не позволил,

сокрыв источник

зарождения вселенной,

и светоч тайн,

и видимых начал,

что знал когда-то я,

и помнят навсегда

мной забываемые братья;

за тот обратный подвиг не брошен

я дружиною совсем;

но, лёжа на спине,

как в тишине постылой

однообразной речи,

и поворачиваясь вправо,

чтоб слева избежать черновика,

карандаша без ластика,

два-три сухих наброска,

их нахожу;

и больше, к ужасу четвёртой стражи,

не засыпаю,

тем самым,

возвращаясь к рубежу

проклятия в себе

и дара сочинителя;

никак не разберу,

хотя постичь давно не в силах,

ведь я кочевник,

скрывший от себя,

в чём всемогущие возможности

влечения открытий,

и вновь уже забыл,

зачем кто выдумал

и вдруг заговорил.

Я восходящий призрак дня

В пурпурном одеянье,

Пришедший из глубин огня,

Тревожного сиянья.

Я древний бог небытия,

Частица основанья…

Исчезнешь снова ты… и я

Ищу следы скитанья.

Я кладовщик заветных звезд,

Целитель тайной жажды,

Мечтания последний мост,

И приговор присяжных.

Я первоцарь Кольца времен,

Я Код умалишенных,

Хранитель писем и имен,

Без права осужденных.

Я тень забытых свеч в ночи

И холод пьедестала,

Когда перо взамен мечей

Разрежет тонкость шали.

Я гробовщик морских камней,

Я собственной ошибкой,

Родил мир зверя и людей

В случайности улыбки.

И вновь иду, как призрак дня,

По спящим тротуарам,

Чтоб скрыться в мареве огня

С повязкой вечной траура.

Я прихожанином слепым,

Когда Вселенной мало,

«Узрел» на небе серый дым

За ссорностью конклава.

Я – безгрешный ребенок, я – маленький принц!

Улыбнитесь мне, люди, я новый.

Ничего, что я влез нагишом на карниз,

Ничего, что к огню тянет снова.

Упаду – встану сам!

Обожгусь – ничего!

Я привыкну и к вам, —

Дайте сроки – отдам.

Я еще юный князь, я уже человек!

Не сжимайте угрюмо ладони.

Я еще верю в дождь, я еще вижу снег;

Я мечтою взращен, я – не воин.

Простужусь – и смешок,

Захлебнусь – никогда.

Поцелую и рок, —

Сыплет быстро песок……

Я – всесильный султан, я – взрослеющий царь!

Оскаляться младенцу не внове.

До чего жжет глаза серебристая хмарь,

До чего пересолено море!

Подлечи – на костер,

Подними – навсегда.

Кто со мною на спор, —

И не выручит мор…

Я давно император, я – древний, как бог.

Обнимаю все жесткой щетиной.

Я уже покорил перекрестки дорог,

Утолил миром голод стихии.

Покажусь – сгинешь в прах,

Распалюсь – ты ничто.

И вовек на устах:

Я – один в небесах!

Я – лжец, каких не видел свет,

Изменник слов исповедальных.

Смеюсь простому другу в след,

И с камнем разглашаю тайны.

Я перекрасил белый цвет

В узоры ломаного вкуса;

Ловлю медвежий силуэт

Для музыкального искуса.

Я – тихий лжец, я призрак дня,

Бегущий тенью в подворотни;

И, от бессилия звеня,

Срываю волосы до корня…

Я в погребе и в кладовой

Ищу заветные металлы, —

Не становись за мной в конвой,

Чтоб не услышать лязг оскала.

Я – лжец, и не узнаешь ввек…

(Не верьте шепоту хмельному):

Стоит с тобой не человек —

Я продал мир за вкус поклона.

Не подавай взамен руки,

В ответ не говори ни слова,

Прими за дружбу медяки,

А завтра я прибуду снова.

Сменяются дни ночью,

Сменяет ночи день,

Но мы идем на ощупь,

Приняв себя за тень.

Мы движемся кругами,

Мы движем мир вокруг,

И – вдоль земных окраин —

Не разжимаем рук.

Мы жмемся в колыбели,

Мы жмем наш кулачок —

В незащищенном теле

Дыхания клочок.

Мы прирастаем к небу,

Мы прирастем к весне,

И – в аромате вербы —

Продолжим жить во сне.

Нас прижимают к стенке,

А мы прижмем к стене, —

И затрещат коленки

В играющем огне.

Пугают нами деток,

А мы вспугнем детей, —

И каждый бросит ветку

В костер для всех людей.

Нас проклинают втайне,

Мы проклянем тайник, —

И затолкаем в стаю,

И не оставим книг.

Вы призакройте глазки;

Мы не закроем глаз,

Мы все решим по-братски,

Мы все решим за вас.

Последнею каплею воздуха,

Сгорая, на миг надышусь,

И пылью, слетевшей с подсолнуха,

Проверю мой ломаный пульс.

Пусть легкие влага свинцовая

Наполнит, как лезвий поток,

И каждой секундой исходною

Коснусь нехожѐных дорог.

Пусть в сердце, пустое, незрячее,

Вольется, хоть каплей в пыли,

Случайное и уходящее

Всего, что, пройдя, не прошли.

Прозрачный сон, прожженный дух

Скользят в истерзанное тело.

И комкий воздух желт и сух,

Как пыльной люстры блеск холерный.

Глаза скрипят, и едкий жар

Пронзает сотней тысяч лезвий

Смешенья смеха, чуждых чар

Над головой моей железной.

В пространство сыплется туман,

Вдруг сокращаются изломы

В горизонталь и вертикаль,

В скрещенной точке, близкой к дому.

Сумрак в комнате забытой;

Люстра, как больна

Светом пыльным, старым, битым,

И душа больна.

Время задувает свечи;

В прошлом – блеклый клин,

И не лечит; в чет и нечет

Смех пугает сплин.

Книги знают – страх стеклянный

Ломкий, как хрусталь,

Детский лепет, постоянный,

И вуаль, вуаль…

Мы с тобою не разные, —

Мы ведем, как маяк,

Мы зверино-прекрасные,

Мы зажаты в кулак.

И смеемся, не падая,

И не плачем при всех,

Наша призрачность талая

Упирается в грех.

Мы с тобою не лебеди, —

Не летим в небесах

Мы лишь маятник времени

В перекрестных лучах.

Легкий сумрак и свет.

Красок смесь или тени,

Блеклый сгусток и цвет,

Или лживость видений.