Лина Гульян - Плохой король

Мне забрать твою боль,
потянувшись к небу,
сжечь твои печали?
Как все сущее зарождается
и гибнет на этой земле,
так и моя судьба начинается
и завершается в твоих руках.
Сколько жизней еще
поместится в эту жизнь?
Кажется, будто вся моя
любовь закончилась на тебе.

Но если б дали выбор мне:
перегореть любовью
или, храня любовь,
в могилу лечь,
Я предпочла бы,
чтоб палач бесстрашно
над головой моею
обнажил свой меч.
и взмах меча разверзнет небеса,
и содрогнется от удара земная твердь;
в тот миг поймешь:
великую любовь увековечит только смерть.

Я думала, со временем
лишь станет мне от этой раны
больней.
Но все прошло,
и мы с тобой уже не Генрих
и не Анна Болейн.
[но будь мы в наших чувствах до конца едины,
я бы достойно приняла свой путь на гильотину]

Уж лучше жизнь с надрывом,
с криками,
со шрамами прошлых лет
застарелыми;
Уж лучше связки до боли срывать,
истратить желания до предела
навечно,
никем наконец-то стать.
Уж лучше ломать,
чем насильно быть целым,
без лживых надежд,
огорчений, утрат;
Уж лучше навстречу
любому уделу бросаться,
не делая шага назад.
Уж лучше пылать, сокрушать,
разбиваться,
в тоску не впадать от проблем.
Уж лучше брыкаться,
Уж лучше остаться ни с чем.

В той глуши, где твой дьявол
познал сострадание,
Мой бог оказался и нем, и глух.
Имя твое пишу на бумаге
с тех пор,
не научившись произносить вслух.

В моменты, когда я не жажду
со злости
прикончить тебя
или до хруста свернуть тебе шею,
я всматриваюсь и наблюдаю,
как с каждым мгновеньем ты хорошеешь;
Как много в тебе чистоты уживается
вместе с безудержной грязью,
И как против воли своей
в твоих путах бессильно погряз я;
Как святость и грех
сочетаешь в себе
непосредственно так и умело,
как взгляд опускаешь,
когда ты выводишь меня из себя
до предела,
То в руку мне вцепишься,
то накричишь,
то совсем недотрога,
но знаешь,
Из всех ты одна смогла бы понять,
как через дьявола я пришел к богу…

В океане, что нас разделяет,
вспыхнул пожар:
горячо и бугристо раскаленное дно;
Я пытался найти такую как ты,
но не нашел ни одной.

Я к нему бежала, распахнув объятия,
он меня кинжалом встретил в грудь:
«Я тебя люблю мучительной любовью,
видит бог, больше не мог тянуть;
Я тебя люблю с трагическим надрывом,
едко и насильно через ноющую боль,
В час, когда найду путь в преисподнюю,
твою душу, знай, я заберу с собой.»

Кинжал вонзив в нее,
любуется на рану;
она смиренна,
хоть порез глубок.
Он не был первым
после бога,
для нее
он был сам бог.

Я прошла за ним
по всем кругам ада,
возводя свой Эдем
средь руин и могил;
Но как быть,
если он
отрекся от дьявола,
который так щедро
его наградил.

Самый счастливый сон был тот,
в котором я пыталась вспомнить,
кого я люблю, но никак не могла.

Помня о зле причиненном,
что отныне вернется
и всегда будет рядом,
Знай, что огонь на пути,
что был светом твоим,
вмиг может стать адом.

Обертки от сырков раскиданы в салоне,
пыль на полу с остатками чужих волос,
и яркость до конца убавлена на телефоне,
молчит приемник, слышен шум колес.

Из дома выезжает, распахнув ворота,
летит по трассе, сильно разогнав авто,
а в бардачке под локтем смято
мое фото,
на нем написано: «СПАСИБО ЗА НИЧТО».