Татьяна Шорохова - Ключи. Катрены и миниатюры

Убегающая вдаль дорога —
самая привлекательная
искусительница
на свете.

– Отговори его от риска!
– Не рискну!

«Запомни меня!» —
кто-то сказал ей однажды.
Она давно забыла, кто просил,
вспоминая лишь просьбу.

– Чем поддержать себя,
когда душой слабею?
– Молитвой. Музыкой.
Стихами. Созерцаньем.

– Откуда тоска на душе
без причины?
– От скуки и лени,
безделья и праздности.

…Люди петь разучились.
Вот и пишут они
от избытка
свободного времени.
То ли ещё будет!..

Как свитки теперь не читают,
не будут читать и книги.
Невосполнимы утраты
прежних открытий и песен.

И птиц, и бабочек миры
влекут в таинственные выси,
дают надежду – стать крылатой
для воспаренья над земным.

Убегающая вдаль дорога —
самая привлекательная
искусительница
на свете.

А жизнь,
что следует за нами,
собой рискуя,
завяжет узелок на память,
но – на какую?..

Мимоходом пусть, не на веки,
подивись хорошему в человеке.

Не задавай вопросов без нужды —
не прикасайся к краешку беды.

Мысль ухватил. Слово сказал.
Глубины вскрыл – вскрыл вены:
Вселенная покачнулась в пазах,
предчувствуя перемены.

Забудут люди – будут помнить птицы.
Забудут птицы – ветры не забудут.
А коль забудут – дальние зарницы
о Небесах опять напомнят людям…

А в мире, где так много тем,
непознанных, седых пророчеств,
ум знаний жаждет, но совсем
он сердце понимать не хочет.

Не надо слов ждать:
«Пора и честь знать».
У сердца слух есть,
чтоб знать её – честь.

Сладок страха сахар
одоленьем страха.

Пронзительна неопытность доверья,
как первый страх непуганого зверя…

В этой жизни поневоле
побежишь за ветром в поле.

…И снова мной удивлена
вселенная окна.

Всё записано на крови —
от страдания до любви.

…Всех на свете прощая в пути,
через боль до любви дорасти.

Молчанье Ваше больше тишины.
И больше слов. Они Вам не нужны.
Порой красноречивей многих фраз
безмолвная беседа мудрых глаз.

Обожгло и запорошило,
и виной напоило вин…
О, страданья великая сила! —
ты надёжное русло любви.

…И плотность превращалась в полость,
и не хватало сил и слов,
но жизнь без устали боролась
за право веровать в любовь.

Рвётся зло сквозь трещины,
страсти обновив…
Кочевать по женщинам —
бегать от любви.

Вам, обретающим любовь, —
её не донимайте страстью:
из мух не делайте слонов,
а то они затопчут счастье.

Когда длиннее станет слово «да»,
растянется на долгие года,
перенесёт все беды и ненастья,
любовь храня, —
тогда наступит счастье.

Не соседская, не окольная,
не попутная, вся – своя,
слабина моя своевольная —
не просмоленная ладья.

Чтобы с горя не рубить концы,
на царя смотрю – не на дворцы.
Мне приманки не волнуют кровь:
за меня одна цена – любовь.

Почему не верится мне порой:
если ты – возлюбленный,
значит – мой?
Непреодолимый, ответь-скажи —
ты, вплетённый в нити моей души.

…В шипучем веселье заздравном,
меня невзначай обновив,
так просто, как будто о главном,
звучали слова о любви.

Ты глаза целуешь, и не смею
их открыть. Ты вовсе ни при чём,
что не видишь, как они грустнеют
рядом с юным девичьим лицом.

Го́рода сон растревожен в ночи,
если живу я не в сердце твоём.
Не опечаль его, не огорчи:
город нас любит не врозь, а вдвоём.

Завален мир пустыми фразами…
И там, где ходим я и ты,
всё разговоры непролазные,
как ежевичные кусты.

Ты – в счастье, я – в горе
найдём свой приют
и жизнь проживём,
надежды и страхи развеяв
по дикому ветру.
Намаемся, бликами станем в окне
и однажды – умрём,
оставив живущим
великую муку и веру.

Да, строчек отыщется мало
о счастье.
А вот о скорбях!..
Я долго стихов не писала.
Я просто любила тебя.

А наша жизнь мне раем не казалась:
я не справлялась с тяжестью любви
и от стихов наивно уклонялась,
лишь в тридцать лет
вдруг душу обновив.