Владимир Кокинский - Два мира

Что слишком добродушен, неуклюж,

Что молится, бесчувственностью хворый,

За россыпь ваших вялых жалких душ,

За праздный хай, слепые наговоры?

За леность, безучастность, дань тельцу,

И страсть распутную, и лживость подаяний,

За то, что вы не тянетесь к Христу,

А Он так жаждет ваших покаяний.

Толкайте, тешьтесь, плюйте без стыда.

Уйдет блаженный прочь и слезы скроет.

Давайте, ухмыляйтесь, господа.

Его от вашей грязи Бог отмоет.

Прости

Прости меня за то, что был не с теми,

Что не писал, не сочинял, не пел,

Что постепенно становился тенью,

Всё чаще оставаясь не у дел.

Что мысль свою – забавную, цветную

В скупом саду тщеславья закопал,

И, выпустив мечту во хмарь пустую,

В пучине глупостей земных пропал.

Что лишь сейчас способен ко смиренью,

Что чёрно-белый нрав не обуздать,

Что нет в душе ни капли и сомненья -

Покорным точно никогда не стать.

Забыл

Нет мыслей. В голове моей «свобода»,

Я как графин второго января,

Как столб фонарный, ищущий исхода,

Но с места двинуться – потуги зря.

И тщетны все сумбурные прогулки,

Галдёж друзей и фразы мудрых книг,

Зудит в затылке только роем гулким:

Твори добро, ведь век твой невелик.

И поиск нудный… И одни сомненья.

И лбом о стену с низким КПД

Всё реже, укороченней движенья,

И только здесь, и только лишь в себе.

Погряз в Сети дурацким сериалом,

Зрачками рабски пачкая экран,

Сдержать пытаясь жалким арсеналом

Сложившуюся руку под стакан.

И в каверзном уныньи нет просвета,

Но сердце угнетённое тоской,

Взрывается негаданным ответом -

Прости, что я один, что не с Тобой.

Два мира

Два мира сочетаются во мне

Друг другу не давая жить спокойно,

То прячась, то тряся бесперебойно

Больную душу – изнутри, извне.

Один искрит, пленяет и зовёт

Вершины покорять, крыла сжигая,

Глубины постигать, и, дух теряя,

К тельцу златому продолжать поход.

Другой – смиренный, к вечности в пути

С улыбками родных, друзей и близких,

Свободный от высоких целей, низких.

Он лёгок, быстр и еле ощутим.

Один тревогу будит в путах сна,

Рождает в сердце ярость и сомненье,

Другой же дарит веру в воскресенье,

С души срывая вражьи стремена.

И в бесконечной этой суете,

Стараясь первым стать в тени другого,

Меняясь и меня меняя снова

Два мира сочетаются во мне.

Закатная минута

От времени нет зелий и вакцин,

И заставляют нас остепениться

Родных мудреющие лица,

Пронзительными кронами морщин.

Туманом сходит гордость прошлых лет,

И тая под нетварными лучами,

Ползут обиды пред очами,

В сторонке чахнут черепки побед.

И пуст рюкзак! И что туда сложить?

Восход заплёванный? Осколки судеб?

И сколько ещё нужно будет,

Чтоб плевелы от зёрен отличить?

Закатную минуту жду уже,

Молясь не веруя, с досадой,

В попытках робких избежать награды

За нелюбовь в своей душе.

Перед экзаменом

Как лодырь последний лежу на диване

И мне наплевать, то что завтра экзамен.

Мне хочется спать, и есть я хочу,

Но делаю вид, будто «вышку» учу.

На улице солнышко, птички поют,

А мне интегралы всё спать не дают,

Они от нуля в бесконечность манят.

Меня заставляют испить горький яд.

Но я засыпаю под пение птиц:

Дроздов, воробьёв, и ворон, и синиц.

Мне снится навоз, пыль скучных дворов.

Предел, заблудившийся в стаде коров,

И волны катящиеся с интервалом,

И грозный Нептун с факториалом.

Но всё это сон, я понимаю.

Со вздохом смиренья глаза открываю…

Лежу на диване и лень мне учить…

О том, что же дальше, боюсь говорить.

***

Опять я в обед обожрался,

Опять переел я в обед.

Не передать ведь я клялся,

Давал ведь зарок и обет.

Но, все-таки вновь набил пищей

Желудок резиновый свой

И вновь не остался голодным,

Но только какою ценой!

На душу я взял грех тяжелый,

Наполнив утробу свою.

За выходку эту, уж точно

Не быть никогда мне в раю.

Опять я в обед обожрался,

Опять я в обед переел.

И видно мне вечно в страданьях купаться

За то что так сильно покушать хотел.

Кактус

Дождями и снегом

Давно позабытый,

Под солнцем палящим,

В горячих песках

Растёт одиноко

И горя не знает

Почтеннейший кактус

В колючих штанах.

Что было, что будет…

Об этом ли думать!?

Растёт не заботясь

О завтрашних днях.

Живёт, улыбается

Небу и ветру

Почтеннейший кактус

В колючих штанах.

Праздник, которого не было

Сижу, пишу! О кротком море,

О диких ветрах, ласковом песке,

Оливках, киви и лимонах.

Я в их тени. С рюмашкой. Налегке.

Хозяйский сад. Костёр страдает.

Трещит и воет, пепелком бранясь,

Над ним баранина витает,

В унылом вальсе медленно кружась.

Пишу! О дерзких, пылких волнах,

О гальку разбивающихся вдрызг,

В глубины моря обращённых,

Рождённых из своих же брызг.

Кудлатый пёс, юля и лая

Гостей встречает. Позади двора,

Детишки голоса вплетают

В Господню песню света и добра…

Пишу! Передо мной цистерна.

Насосов рёв и ламп усталых свет

Не здесь встречал бы Пасху, верно,

Но есть мираж, и я им обогрет!

Чеснок и самогон

Я «вегом» не взываю быть,

Прошу простить за тон,

Но не мешает есть и пить -

Чеснок и самогон.

И алкоголь не возношу

Жить в пьянстве – мерзкий сон

Я просто вируса страшу -

Чеснок и самогон.

И чтоб не вырвался порой

Из сердца горький стон,

Я по чуть-чуть, чтоб не грустить -

Чеснок и самогон.

Смешные ролики

О! Как уныл пейзаж природный,

Абсурдна болтовня родных,

Когда так много в телефоне

Есть всяких роликов смешных.

***

Тяжелые очки

Сдавили мне дыханье.

Упали, прям на нос,

Когда я размышлял.

И поднял руку я,

Не вытерпев страданий…

Поправил я очки,

И нос мой задышал.

Друзьям по секрету

Вы душу рвёте ежедневно,

И выедаете мой мозг,

И раздираете мне нервы,

Вы – жизни всей моей невроз!

Оставьте! Прочь! Прошу, уйдите!

Я так устал от вас, но жду,

Когда вы снова возвратитесь,

Без вас покоя не найду.

Сказочная быль

По кривой тропинке еле видной,

Среди трав, глядящих в небеса,

От реки дремливой, безобидной

В тёмный лес – навстречу чудесам!

На лесной опушке обветшалый,

До окон погрязший в землю-мать,

Теремок ютится захудалый,

Чтоб навеки частью сказки стать.

Нет давно уже старушки вредной,

Приросла к сеням её метла,

Зеленеет в ступе грошик медный –

Тайный дар от царского посла.

Снадобья из тёмного чулана

Чародейный утеряли жар.

Не родят, как прежде ураганы,

Не раздуют во груди пожар.