Вальдес Тень - Мысли в темноте

Хромой Упырь во фраке с балалайкой,

Противным, хриплым голосом запел.

Бесят проворных маленькая стайка

Снуёт туда-сюда средь мёртвых тел.

Седая ведьма в жутких бородавках

В котле огромном варит самогон.

Кикимора в огромных, склизких пиявках

Воды болотной продаёт флакон.

Кощей в плаще и зубчатой короне

Себе под нос Ивана материт,

А Смерть в кромешно-чёрном капюшоне

Косу для новой жертвы мастерит.

Горыныч с Водяным играют в карты,

Яга с тоской на Лешего глядит –

Четвёртый век уж глазки ему строит,

Но он не замечает, паразит.

Здесь Соловей-Разбойник лечит раны,

И точит Лихо Одноглазое топор,

Читает Чёрт любовные романы.

На карантине нечисть до сих пор!

В тот день когда погаснет наше солнце,

А сказка страшная вдруг превратится в быль,

Звезда, когда о Землю разобьётся,

Когда живое всё вдруг превратится в пыль,

Тогда на Землю сядут марсиане,

И если в битву с ними не ввяжусь –

Я клятвенно всем людям обещаю,

Что лягу, и нормально отосплюсь.

Сквозь мрак и стужу, молча стиснув зубы,

Иду, но не забыл зачем я здесь.

Покрылось инеем лицо и смёрзлись губы,

Кругом лишь лёд и бесконечный стресс.

Из пятерых нас я один остался,

А как манила цель – сокровища в снегах!

И вездеход здесь бесполезен оказался,

Навечно замер в ледяных степях.

Беда нежданная всю группу погубила,

Картограф в пропасть рухнул восемь дней назад,

Ещё двоих с собой взяла лавина,

Водитель не увидел этот ад.

Проклятым ветром ночью сдуло карту,

Теперь маршрут я выбираю сам,

Четыре жизни отданы в уплату,

Ради сокровищ, что в пещере, где-то там.

В снегу по пояс, вот оно то место!

Иду вперёд пока хватает сил,

Теперь богат я буду, наконец-то!

Войдя в пещеру в ужасе застыл.

Каменья редкие, монеты, статуэтки,

Всё вмёрзло в лёд, да так, что не достать!

На картах не найдёте вы отметки,

Тех мест где я остался умирать.

Туманом покрыта история детства,

Известно лишь то, что в Бристоле рождён.

Родился бастардом, лишён был наследства,

Фамилией Тич был он лишь награждён.

В двенадцать стал юнгой военного флота,

Спустя десять лет он к пиратам примкнул.

Ещё через год у Багамского порта

Свой собственный парус уже развернул.

Но длилось недолго пиратское счастье –

Приплыл губернатор известный как Вудс.

Но Тича давно не пугали ненастья,

Соль многих морей уже знал он на вкус.

Корабль с названием "Месть королевы"

И триста матросов в команде его,

Разносятся песни известной напевы –

В припеве знакомое всем "Йо-хо-хо".

Захваченных барков, фрегатов и шлюпов

По пальцам давно уже не сосчитать,

За Тичем лишь горы уродливых трупов,

Увидев его – нужно просто бежать.

Высокого роста, огромные плечи,

Коль встретишься с ним – не забыть никогда

Безумие глаз, много шрамов – отметин

И чёрная будто бы смоль борода,

Прекрасно владея мушкетом и саблей,

Один мог сразиться с десятком врагов.

Но к встрече своей с лейтенантом Мейнардом

Пиратский главарь был – увы не готов,

Два вражеских шлюпа Рейнджер и Джейн

Воспринял корсар как подарок судьбы,

С желанием их захватить поскорей

Он ринулся в бой предвкушая мольбы.

Пираты, забравшись на борт – удивились,

Когда из каюты и трюма, толпой,

Солдаты английские вдруг появились

Сминая пиратов закончили бой.

Рыча разъярённо Тич выхватил саблю

Схватился с Мейнардом один на один,

Но в спину удар стал последнею каплей –

Коварный шотландец нож в сердце вонзил,

Ногой наступивший на тело корсара,

Кровь вытер с лица молодой лейтенант.

Врага голова – как трофей ему стала,

Её на бушприт прикрепил, как гарант.

Тринадцать оставшихся членов команды

Закованы в цепи, потом казнены.

Никто не сказал где Тич прятал брильянты,

Которым оценщик не дал бы цены.

А к порту Нассау, спустя ровно месяц,

Изъедено моря солёной водой,

Приплыло ужасное тело в порезах

Пирата, что Чёрною был Бородой.

Судьба и слава – всё в руках Богов,

Великий Один нас к победе направляет!

Сплелось в одно всё: ненависть, любовь,

И только руки яростно топор сжимают.

Сигнальный рог нас к битве призовёт –

Стена щитов нас от врага оберегает,

Толпа берсерков в ярости ревёт,

И конунг нас в атаку посылает.

Не все вернутся, многие падут,

Но после – будут пировать с Богами,

Прекрасные валькирии придут,

За мёртвыми, увы, а не за нами.

Вокруг тела, кровь наша и врагов.

Наш храбрый конунг был смертельно ранен,

Но старший сын его к победе нас привёл,

Мы верим, он вождём великим станет!

Погибших братьев мы пошлём в последний путь,

Дракар в огне – а души их в Валгале.

Всех нас однажды Асы призовут,

Мы не боимся, мы всегда об этом знали.

А на пиру за праздничным столом,

Мы сидя c полными вина рогами,

Победу славя в сотню глоток крикнем: – «Скол»

«Скол», рявкнет новый конунг – Боги с нами!

Идут горбатые верблюды

Везут товар из разных стран,

В бурнус закутанный погонщик

Ведёт богатый караван.

Лицо морщинами покрыто,

Но взгляд безумных чёрных глаз

Пугает даже скорпионов,

Те в ужасе ползут тотчас.

Кто с ним пошёл – тот умирает

В сухом, сжигающем песке.

По всем селеньям ходят слухи

О сумасшедшем старике.

Привозит мех, приправы, мясо

Угрюмый старый бедуин,

Берёт попутчиков, охрану,

Но возвращается один.

Так что скрывает караванщик?

Всё просто. Старец – древний джинн,

Людские души поглощает,

Пустынь бессмертный господин.

Стоят горбатые верблюды,

В тюках товар из разных стран,

Ифрит с безумными глазами

Вновь собирает караван.

Средь океана бесконечных волн

Покоится забытый древний храм,

Есть изваянье каменное в нём

И жрица что живёт извечно там.

Когда-то был построен он Богами,

Что жили раньше среди нас.

Рождалась жизнь у них под сапогами,

Но не об этом будет мой рассказ.

Приплыл однажды к храму юный странник

Был статен, смел, умён не по годам.

Загнав свою ладью в густой ольшаник

Решил явиться на поклон к Богам.

Поднялся по ступеням из гранита