Татьяна Изосимова - Расширенные поиски

А я – заранее за всё благодарю.

Грешный, нежный, уставший мой странник,

В волосах твоих пыль дорог.

Руки в бронзе песков дальних,

На губах – соль южных ветров.

Перепутья барханов в пустыне —

Перекрестки ладоней твоих.

Где, скажи мне, среди этих линий

Дорога для нас двоих?

Нет ни крова у нас, ни привычки,

Одинок ты, быть может, как я…

Что ведет тебя к грустной москвичке?

Отчего она верит в тебя?

Обессилевший и далекий,

В думы странные погружён.

Дай безмолвно омыть твои ноги,

И лохмотья сорвать ножом.

К оголенным блестящим коленям

Ты прильнешь и погрузишься в сон.

Что приходит тебе в виденья?

Есть ли где-то еще твой дом?

Я очнусь только утром ранним.

Лишь песчинки на языке

Напомнят – ты был, мой странник.

Ты опять возвращался ко мне…

Игрушки быстро надоедают,

Одних—бросают, других—ломают.

В чулан кидают и забывают…

Игрушка стерпит. Ведь неживая.

Для нас игрушки – чужие души,

Пусть эгоизму хотя бы служат.

А надоело – так мы их бросим.

Они ж не плачут. Они ж не спросят…

Мы вроде стали

Чуть-чуть взрослее,

Мы перестали

В игрушки верить.

И так, местами,

Лишь для веселья

В любовь играем,

Теряя время…

Мы вечный повод

Чужих страданий.

Мы кукловоды

Без состраданья.

Мы убиваем,

Не понимая,

Душа нам верит…

Она живая.

Оставьте меня себе на память,

Запомните милой и смешной.

Я снова на «Вы» и снова, знаете,

Я снова одна. А Вы – чужой.

Простите. Не вышло, не случилось.

Как знать, может, в жизни какой другой

Вы снова случайно во сне приснитесь,

И снова я буду Вам верной женой.

Оставьте меня для кого-то другого,

Кому я действительно буду нужна,

Кто будет любить меня. Будут знакомы

Ему сопричастность, взаимность, тоска.

Кто шанс даст заботиться, нежной быть, кроткой

Кого я смогу до конца полюбить.

Вы знаете, очень уж это неловко,

Но я постараюсь при нем Вас забыть.

Вы были собой. Собой и остались.

Я Вас поздравляю, к тому же стремлюсь!

Серьезно, спасибо, я так не влюблялась.

И больше, надеюсь, так не влеплюсь.

Спасибо за Ваше безразличье.

За то, что старались, как могли.

Я тоже старалась. Но мне непривычно

Считать минуты, мгновения, дни.

Мне так непривычно без трепетной ласки,

В наполненном мире невнятных принципов.

И да, я привыкла с мужчиной как в сказке—

Но коли быть золушкой, то только с принцем.

Прощайте. Я больше Вас не потревожу.

Жаль, не смогла в Вас любовь пробудить.

Вы были прекрасны. Так будьте свободны.

И дайте спокойно Вас забыть.

Когда охладеет в сердцах любовь,

Заменится страстным пустым суррогатом,

И брат бездушно пойдет на брата,

Когда охладеет в сердцах любовь…

В заменах доступных бессмысленных благ

Тоска по давно забытому чувству.

Мы в переизбытке, но как же всё пусто!

Здесь каждый себе – опаснейший враг.

Корона – уму, забыта душа.

Всё реже и тише ее наставленья,

А что же любовь? Ну так, несваренье

В забитых фаст-фудом и колой кишках.

Когда охладеет в сердцах любовь,

Мы это упустим, не заметим.

И мимо пройдем, даже если встретим…

Когда охладеет в сердцах любовь…

Я приношу тебе, Боже,

На этот жертвенник – ложе

Свои мечты.

С такой болью

Их разбивала порою…

Я отдаю тебе, Боже,

Свои иллюзии тоже,

Своих надежд идеалы,

Хоть их осталось так мало.

Я отдаю свои спицы.

Вязать была мастерица

Я паутины из мыслей

Вполне обыденной жизни.

Я отдаю свои страхи,

Хоть родилась и в рубахе,

Я бесконечно боялась,

Что жить казалось‐ не в радость.

Прими, о Боже, желанья,

Прими мое покаянье

За эгоизм и жестокость,

За едкость, слабость и колкость.

И я к тебе – лишь душою,

И я на веке с тобою.

Прими меня без остатка

В тобой введенном порядке.

Как всё минует в темницу,

Я позволяю открыться,

Тому, чего было мало,

Что болью я прикрывала.

О, Боже, в этом ли сила,

Когда душа так красива…

Без этих мнимых препятствий,

Без размышлений и страсти.

Так бесконтрольно и чисто

Проводником быть у жизни,

Убрав остатки корысти,

Я лишь одно. Я любовь.

Ты взглядом молил – со мною умри,

Умри за меня, моя героиня!

На тысячи миль разбросав моё имя,

Бокалом вина ты отсчитывал дни.

Ты так умирал не год и не два,

Под гнетом тоски, под эгидой смиренья.

Давно ты искал, кто послужит спасеньем,

Кто первым услышит молчанья слова.

Преследуя тьму, ты черту служил,

Вдыхая остатки надежды на чудо,

Шепча – для тебя я единственным буду, -

В могилу забвенья с собою манил…

Ты не отпускал, и громом – умри!

Во мне разрывалось слезами разлуки,

О, как беспощадно ты сдавливал руки

На тоненькой шее печальной любви.

Последний рассвет над пропастью зла

Мерещился мне за твоею спиною…

Мое исцеление виделось болью,

И я растворила границы добра.

И я перешла через грань бытия,

Сквозь руки и холод обидой смердящий.

Иллюзия пала. И мир настоящий

Теплом и защитой укутал меня.

Я глубже, быть может, дышала тогда,

Я, может, чуть больше о жизни узнала.

Когда ты кричал – Живи за меня!

Когда я тебя в твою смерть отпускала…

Он был соткан словно из света.

В небесных полутонах,

Эфирный и невесомый,

Но очень знакомый взгляд.

Он тепло нёс. Он Рыцарь Солнца,

Не под стать королевству Луны,

В котором так много грёзы,

Меня и моей простоты.

Ослепленная в самую душу,

И смущаясь поднять глаза,

Я мечтала быть чуточку лучше,

Чуть светлее самой себя.

Бледно-лунный на светло-солнечном

Пропадал, наполняясь теплом.

Еле видимо его лучики

Пригревали мое лицо.

И хотелось отсрочить сумерки,

Спрятать ночь за его спиной,

На секунду забыть о суетном,

И, оттаяв, крикнуть – "постой".

Робость верх взяла – не тревожить.

Взгляд исчез, оголив пустоту.

В Царство Света вернулся источник,

Так случайно заставший Луну…

Мне жаль.

Я не прошу прощенья.

Простит лишь Бог,

Он нас ведёт.

Он не попросит искупленья.

Я знала это наперед.

Мне жаль,

Виновных, виноватых

Не разделяют небеса.

Мне жаль.

Что я была когда-то

Такой слепой.

Да кто б сказал…

Мне жаль.

Приходит опыт после.

Когда окончена стезя.

Таков порядок.

Всё так просто,

Но изменить его нельзя.

Мне жаль.

Наивно в чудо веришь,