Ирина Силецкая - Твоя Ириша. Сборник стихов

Сиди и грызи теперь ногти,

Как в детстве, когда очень страшно,

А может, и очень обидно.

Как стресс ты снимаешь, неважно,

Но сделай, чтоб не было видно.

Зеленку возьми, и вздыхая

И морщась от боли колючей,

Мажь раны, вопрос задавая

В сто первый раз: «Может быть, случай?

Всё, может, случайно совпало —

Твой бег и крутая ступенька?»

Досталось тебе, видно, мало,

Не ползаешь на четвереньках,

Не прыгаешь, скована гипсом,

Не в кресле сидишь инвалидном,

Не ешь из собачьей миски.

Тебе пока только обидно.

Судьба тебя не потрепала,

Лишь вежливо предупредила.

Тебе показалось, что мало?

Ну, за знакомство с миром!

28.12.2004 г. Москва

Почему твои глаза лгут?

Почему ты отпустил штурвал?

Наш корабль любви тонул тут,

И обломки бились о причал.

И не спасся ни один из нас,

Были шлюпки, были пояса…

На флагштоке маячок погас

За какие-нибудь полчаса.

Так мгновенно затонуть мог

Лишь смертельно заболевший флот.

Вот вчера ты разве думал, что

Мы сегодня подведем итог,

Что сегодня в корпусе – брешь,

Воды в трюме – не одна сажень.

Вот сейчас ты ещё пьешь, ешь

И не знаешь – тонешь ты уже.

Не бывает всё внезапно и вдруг.

Лишь по осени – зимы холода.

Ты спасательный надел бы круг,

Если б знал, что так близка беда.

А теперь, скажи, куда нам бежать

И спасать кого: меня ли, себя?

Шанс на жизнь оставить или отнять?

Не машина, не нажмёшь тормоза…

Безысходность оттого, что внизу

Бездна, пропасть и уже навсегда.

Я могла сказать, но я не скажу,

Что я знала, будет именно так.

Я тонуть готова вместе с тобой,

Взявшись за руки, спуститься на дно.

В берег души наши кинет прибой,

Больно им, а нам уже всё равно.

09.01.2005 г. Москва

Глыбой бетонной слова опускались

На прошлое наше, и нам показалось,

Что слышали где-то уже эту прозу,

Уже вынимали когда-то занозу

Размером с бревно и из самого сердца,

Как будто просились уже мы погреться,

И чей-то огонь нас сжигал без остатка,

Сжигал наши души, потрескивал сладко.

Тоска без весомой на это причины,

И горло, зажатое в пальцах ангины,

Глаза от бессонницы красного цвета,

И вспышки неона небесного где-то

На улице, где никому ты не нужен.

Бессонница поступью тихой по душам

Пройдёт и оставит огни гореть в окнах,

И сотни подушек останутся мокнуть,

И тысячи взглядов пройдут мимо цели

И скажут наутро: «Куда мы смотрели?»

Горячее некогда сердце остынет,

Не чтоб умереть, полежать чтоб в могиле,

Примерить к себе деревянные стены,

Сказать себе: «Да я почти что Коперник,

Я новое что-то несу в этот мир,

Спасу я страницы от слёз и от дыр».

Я против того, чтоб читать это чтиво,

Как в мире всё умно и гладко, красиво,

Расставлены как нам ловушки природой,

Игра как продумана с нашей свободой.

Недаром огонь так зомбирует взгляд,

Недаром всю правду нам не говорят.

Опять ищем смысл в виражах пантомимы,

Опять в нас тоска без весомой причины.

13.01.2005 г. Москва

С болью зачеркнёшь ты телефон…

Вам с вином не сдвинуть больше кубки.

Не ответит на вопросы он,

По ту сторону охотно кто брал трубку,

Тот, с кем можно было ночь проговорить,

(В пепельнице доверху окурки),

Он стихи твои мог миловать, казнить,

Мог похвастаться успехами дочурки…

Да и ты ему мог сдачу дать,

По стихам его промчаться ураганом.

Трубку он, конечно, мог бросать,

Но назавтра не обидеться ни грамма.

С ним ты мог о всём поговорить,

Получить и дать совет по жизни,

По нему душа теперь болит,

Плачешь редко, но платок сейчас хоть выжми…

Слёз мужских скупых ты знаешь вес,

Появились чтоб они, нужна причина.

Жизнь текла твоя и с ним и без,

Выжил ты лишь потому, что ты – мужчина.

И не раз ещё захочешь позвонить,

И с надеждой будешь слушать в трубку…

Что молчит он? Где он может быть?

Может, просто вышел на минутку?

По ночам ты слышишь в темноте

В мир иной шаги друзей, знакомых,

Голоса их тихо тают вдалеке,

В их домах их нет, а ты вот – дома…

Воротясь с поминок, ты опять

Открываешь адресов страницы,

Чтобы, номер зачеркнув, не забывать

Тех, которые ночами будут сниться…

04.02.2005 г. Москва

Прохудилась, говорят, у зимы шубейка,

И не так уже бела старая цигейка,

И проплешины уже, кое-где прорехи…

До весны не сберегла дорогого меха.

Расползаются меха, как от сытой моли,

И зима с весной уже поменялись ролью.

Обветшалая зима, и в облезшей шубке

Улыбнётся ли весны незлобливой шутке?

Не до смеха ей теперь, унести бы ноги,

По весне уже не те снега-недотроги,

Да, старушечья у них и дряблая кожа…

Никакой уже мороз снегам не поможет.

Время не уговорить, ждать чудес – напрасно,