Моник Ти - Черви-2. Бессмертие

Он больного Азамета
В бочке там захоронил,
Далеко ходить не нужно,
Только ночи подождать.

И решил один он тайно
Ту могилу вырыть сам,
Его месяц в тот момент
Подходил уже к концу.

Руки, ноги его сильно
Все болели тут и там,
Старость силы забрала,
Землю он с трудом копал.

Отдыхал Григорий часто,
Больше трех часов копал,
Лишь тогда довольный очень
Крышку бочки увидал.

«Вот ирония судьбы,
Сам тебя и откопал.
Ну, заклеил будь здоров,
Так мне крышку не открыть»

Он лопатой попытался
Сразу же поддеть, открыть.
Ничего не получилось,
Он устал, сел отдыхать.

Оглянулся и увидел,
Старый стол ещё стоял,
Шкафчик тоже, её двери
Все поломаны теперь.

«Даже ты здесь!» – усмехнулся
И увидел пистолет
Клеевой тот весь в пыли
Там на полочке лежал.

Покопавшись там немного,
Он паяльник отыскал,
Его сразу же в розетку
Жадно вставил он тогда.

«Что, состарился? Не греешь?
Только время зря терял» —
Он занервничал и злился
И увидел лобзик там.

Но и он не заработал,
Видно, не было давно
Электричества в розетке,
Это всё не помогло.

И Григорий вдруг заметил
Рядом с ним стоял топор.
Взял его он тут же в руки,
И к могиле подошёл.

«Безотказный инструмент,
И его надёжней нет!» —
Он с восторгом говорил
И по бочке той долбил.

Вскоре треснула она,
Крышку снял он целиком,
Азамет лежал клубочком,
И как будто отдыхал.

А Григорий в тот момент
Торопиться начал вдруг.
И в резиновых перчатках
Его руку приподнял.

Азамет погиб давно,
Не вонял он и не сгнил,
Был такой же, как тогда,
Хоронил его когда.

«Жуть какая, не старел,
И, похоже, что не гнил…» —
Он сказал и начал резать
В тот момент его ладонь.

А из раны тут же кровь
Его стала вытекать,
Но не красная она
Мутно-белая была.

И довольный был Григорий,
На пробирку быстро стал
Образцы червивой крови
Очень жадно собирать.

Вдруг кровавая рука
Резко вздрогнула тогда,
И Григория случайно
Вмиг ударила она.

Брызги крови разлетелись,
Всюду рядом тут и там.
И Григорию попала
Одна капля прямо в глаз.

Испугался очень сильно,
И отпрянул он назад,
Снял перчатку и руками
Растирать свой начал глаз.

На минуту он подумал,
Что всё кажется ему,
Быть такого ведь не может,
Шевелиться начал труп.

«Я с ума сошёл, должно быть?
Или, может, даже сплю?
Просыпайся, просыпайся!
Просыпайся, если так!» —

Он себе так говорил
И продолжил глаз тереть,
Только капля та впиталась,
Очень быстро, в тот же миг.

И Григорию казалось,
Тяжелее будто глаз,
И болел уже так сильно, —
Перестал его тереть.

Паранойя начиналась
От испуга у него,
И ему сейчас казалось,
Червяки уже растут.

А тем временем вставал
И из бочки вылезал,
Азамет, слегка шатаясь.
Он вопросы задавал:

«Сколько спал я? Перебрал? —
Удивлялся Азамет. —
И рука болит как сильно,
Я порезался ещё!»

Так он начал говорить,
Но на руку не смотрел.
Работяга Азамет
Раны видеть не привык.

И к Григорию стоял
Он спиной ещё тогда,
И лица его не видел,
Обернулся – не узнал.

«Кто вы? Можно мне уйти?
Ничего я не украл». —
Он оправдываться начал,
Испугался Азамет.

Он боялся, что его
Обвинять сейчас начнут
Во вторжении и тут же
И охрану позовут.

Тяжесть в теле ощущал
Он немного в тот момент,
Не готов был объясняться
И оправдывать визит.

«Как ты встал? Не может быть!
Нет, ты кажешься мне здесь… —
Испугался и Григорий,
Был готов уже бежать.

Он сильнее отдалился,
Будто чёрта увидал.
Азамет не думал даже
Продолжать его пугать.

Но заметил, этот дед,
На Григория похож,
«И боится почему-то»,
Он задал ему вопрос:

«Вы Григорию отец?
Или родственник какой?
Так похожи, я сказал бы,
Что вы прям в одно лицо!

Никогда ещё не видел
Столько сходства у родных!
Вы не бойтесь, я не вор,
Сам Григорий пригласил.

Мы с ним выпили немного,
А потом пришли сюда.
Я уснул вот по пути,
Даже стыдно говорить.

Азамет я, и Григорий
Обещал работу дать» —
Поздороваться хотел он,
Ему руку протянул.

Машинально и Григорий
Его руку сжал в ответ.
Кровь попала на его
Уже голую ладонь.

Он перчатки снять успел
И об этом позабыл.
Руку правую поранил
Аземету, как назло.

«Боже, нет! Что происходит?!» —
Он так с ужасом сказал.
А ладонь его, как губка,
Вмиг впитала эту кровь.

Понял он, что заразился,
Смысла нет паниковать.
Ничего теперь не сделать,
Он погибнет, значит, так.

«Извините, в клей, похоже,
Где-то вляпаться успел». —
Азамет сказал ему,
Ничего не понимал.

На столе увидел тряпку,
Пусть и грязная была,
На неё протёр свою
Беловатую он кровь.

«Вот возьмите» – он сказал,
И Григорию подал,
Чтобы тоже протереть
Руки он скорее смог.

Ничего не показалось
Подозрительным ему.
Удивился так Григорий,
Раны не было его.

Он заметил это, тут же
К Азамету подошёл,
Разглядеть хотел получше,
Может, кажется ему?

«В самом деле – раны нет,
Как такое может быть?
Ты скажи мне, неужели
Совершенно не болит?» —

Так Григорий вдруг спросил.
На ладонь его давил,
Убедился, его раны
Будто не было и нет.

Из него не вытекает
Жидкость странная теперь.
Идеально затянулась
Его рана, без следа.

«Мне не больно. – Он ответил.
А Григорий показал
Свою родинку на шее,
Азамет сказал: «Как так?»

Удивился, испугался,
Ничего не понимал.
Идентичную он видел