Марина Цуркова - Миражи из снов. Стихи

Бабка пилит свово мужа:

«Вот, увёз Алёшку, дурень!

Кто ж сготовит теперь студень?

Мой сыночек похудел —

Студня так давно не ел!

День и ночь ласкают ушки

Его чудо-колотушки!»

Вдруг, собачка выбегает

И хозяев извещает, мол —

«Включайте телевизор,

Там полно для вас сюрпризов!»

Телек бабка вмиг включает,

А там… Алёшка выступает!

Поёт песни он свои,

И – Морозко позади!..

Бабка, вдруг, как заорёт,

Деда к ящику зовёт:

«Ах, татушки —дритатушки!

Собирай все колотушки!

Вези сына в переход,

Туды, где шастает народ!»

Скинул с воза дед овёс,

Сына бабки он повёз…

И оставил в переходе,

Да при всём честном народе!

Бабка в комнате сидит,

В телевизор всё глядит…

День прошёл, за ним – другой,

Дед вернулся уж домой…

Бабка всё сидит и ждёт,

Когда ж сыночек-то запоёт?

Там покрутит, здесь щелкнёт —

Везде деда сын поёт.

Вдруг, собака прибегает

И хозяев извещает:

«Выбегайте все на двор —

Там залез к вам грязный вор!»

Бабка телек выключает,

На крылечко выбегает!

Видит, сын её стоит —

Весь в лохмотьях,

Глаз подбит…

Чудо в перьях – не певец,

Вот и сказочке конец!

А кто слушал – мо-ло-дец!

Ночь за окном…

Одинокая звезда мерцает.

Город спит —

После трудного дня отдыхает.

Мосты, словно птицы,

Взмахнули крыл а ми,

Волшебница—ночь

Спящими любуется дворцами.

Спи, мой прекрасный город!

Ты будешь вечно молод.

Ветры, дожди, холода —

Не состарят тебя никогда.

Свет фонарей в ночи

Тусклый, как от свечи.

Вокруг тишина. Город спит.

Он под ночным покрывалом

какую-то тайну хранит…

Я не пишу стихов о любви.

Любовь это очень личное.

Любовь, это чувство лишь для двоих.

Не может оно быть публичное.

Поэтому лучше я напишу —

О звёздах и о друзьях,

Об осени, лете и, может быть,

О льющихся с неба дождях.

А может, когда-нибудь, я напишу

О жизни – такой не простой.

Лишь о любви я промолчу,

Что связала меня с тобой…

Вот уже пройдено почти что полпути,

И оглянуться мне назад, порой, бывает страшно.

И что там было? Правда? Или ложь?

Не уж-то для Вселенной этой важно?

Ей наплевать, кем ты при жизни был —

Простолюдин или лихой правитель.

Придёт и твой черёд отправиться туда,

Где Вечности всех ждёт обитель.

Ей всё равно – богач ты иль бедняк,

Имел шалаш при жизни или особняк.

С собой, «туда», богатство не возьмёшь,

Пришёл ни с чем, и точно так уйдёшь…

Короткий миг, что назван словом – жизнь,

Проходит каждый, кто как может.

Лишь стрелки жизненных часов

Перевести назад никто из нас не сможет.

Как быстро пролетело лето,

оставив только лёгкий,

будто шлейф фаты невесты, след.

И зори ясные, и соловьи

остались в прошлом где-то,

забрав с собой туманы и рассвет —

Прозрачный, озарённый

лучами первыми, скользящими над речкой…

И кот сиамский,

почуяв приближенье осени холодной,

свернулся калачом,

прикрыв мохнатой лапкой мордочку за печкой.

Короче дни, длиннее ночи…

А ветер за окном —

не то беду, не то удачу

на будущее нам с тобой пророчит.

От обиды сердце сжалось,

От обиды – ком в груди.

Я тогда тебе сказала:

– Ненавижу! Уходи!

А потом всю ночь рыдала,

И назад тебя звала.

Как мы часто произносим

Необдуманно слова!

Ты и я, как лёд и пламень,

Ты и я, как день и ночь.

Ну, зачем тогда сказала:

– Уходи! – тебе я, – прочь!?

В дверь – звонок. Метнулась к двери.

Сердце рвётся из груди.

Открываю…

– Здравствуй, милый!

Ты вернулся? Проходи…

Я люблю, когда тихо. Я люблю, когда ночь…

И, когда все тревоги уносятся прочь.

Я люблю, когда звёзды. И, когда вдруг луна.

И люблю иногда оставаться одна.

Чтоб подумать о жизни и помечтать…

Ах, как жаль, что, как птица, не могу я летать!

На стуле – кисти, на полу – мольберт,

Четыре кнопки, ватман и палитра.

На подоконнике – засохший сыр,

Расчёска, шпильки, недопитая пол-литра.

Помята простынь, крошки… Бутерброд.

Художник полутрезвый, полупьяный…

Натурщица ушла, оставив шлейф духов

И отпечаток губ на краешке стакана.

За окнами рассвет, в душе – закат.

И каждый день с нуля, судьбе назло.

Ты дышишь, видишь, думаешь…

И славно! Считай, что тебе очень повезло.

Мы говорим – потом, потом…

А жизнь, как скорый поезд мчится.

Мелькают годы за окном,

Нам некогда остановиться.

Мы говорим – потом, потом…

Потом мы встретимся с родными.

Сейчас, простите, не до вас!

Делами заняты своими!

Мы говорим – потом, потом…

Потом, быть может, звякнем другу.

Нам кажется бежим вперёд,

А приглядись – бежим по кругу!

Мы думаем, что жизнь длинна,

Что в ней мы всё ещё успеем.

И в этой «суете-сует»

Не замечаем, как стареем.

Мы говорим – потом, потом!..

Нам нужно по делам бежать!

Но забываем мы, порой,

«Потом» ведь может не настать.

Добро и зло, словно два брата,

Вражду ведут между собой.

Добро и зло, как два солдата,

Из века в век стремятся в бой.

Они не в силах примириться,

Увы, им это не дано.

И каждый день друг с другом биться

Им от рожденья суждено!

Нежный запах подснежников, ветки мимозы…

На пороге весна. Прощайте морозы!

Вот подул ветерок уверенней с юга,

И утихла метель, успокоилась вьюга.

Подо льдом встрепенулся уснувший ручей,

Воробей зачирикал – Ручеёк, а ты чей?

Ручеёк не ответил воробью на вопрос,

Он стремился на волю, он очнулся от грёз…

Лёд тихонечко треснул – от тепла разомлел.

Ручеёк тут как тут – зажурчал, зазвенел!

Потянулся он к солнцу и быстрей побежал —

Здравствуй, здравствуй, весна! Как же долго я спал…

И другие ручьи зажурчали в ответ —

Здравствуй, здравствуй, весна! Сколько зим, сколько лет!

Цыганкой я должна была родиться —

Свободной дочерью полей!

И с ветром споря, средь холмов носиться

Верхом на лошади своей!

В кибитке жить, под песни засыпая

Надрывные… И струнный перебор.

Мечтать о счастье и любить, страдая,

И табора протяжный слушать хор.

Должна была я греться у костра